Смирительная рубашка для гениев (СИ)

Так мы умерли, окончательно покончив с прошлым, и хотя даже спустя год волосы на моей голове так и не отросли, зато наросла новая кожа на лице, но я стал мало походить на себя прежнего. Правда, Анжела говорит, что мне так даже лучше. Мы живем с Анжелой душа в душу в психиатрической больнице. Не на отделении, а в квартире, выходящей дверью в больничный коридор. Сначала мы снимали маленькую комнатушку, в которой раньше жили гастарбайтеры. Всемирный кризис и голод выгнали их обратно на теплую родину. А потом, когда умерла старушка, переселились в ее комнату на правах хозяев, оформив ее через взятку управдому. Новые документы нам достал Вахромей-электрик от умерших сумасшедших, так что по документам мы носим другие имена, и никто нас теперь не найдет. Анжела устроилась бухгалтером и получает немалую зарплату. А я работаю охранником в частном охранном предприятии. Начальство меня хвалит за то, что я не пью на работе, как другие охранники.

Литературу я не бросил и продолжаю писать роман о своей жизни и приключениях в толстой тетради, которая прошла со мной психиатрическую больницу, и которую мне удалось сохранить даже в самые трудные дни.

А недавно я стал делать вылазки на отделение, где лечат чисел. Переодевшись в больничную пижаму, я брожу по коридорам, прикидываясь числом, и пытаюсь завербовать в тайное литературное сообщество сторонников среди вольнодумных больных. Но мне это удается плохо: на мои уговоры поддаются немногие, им спокойнее и удобнее оставаться числами. Но некоторые слушают с интересом и вниманием. У меня даже появились последователи. Они ходят за мной по психбольнице и с интересом слушают, что я говорю. А недавно один санитар, известный своей жестокостью, поговорив со мной, бросил на пол резиновую дубинку, сорвал халат, растоптал его и тоже теперь ходит за мной в простой больничной пижаме, втихаря записывая все, что я говорю. Последователей у меня пока немного - всего двенадцать, но я верю, что придет время, когда все начнется заново, с чистого тетрадного листа, и тогда вначале будет Слово.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

- Проходите, пожалуйста, - Алексей Алексеевич в белом халате распахнул дверь, пропуская меня вперед. - Это честь, что на экскурсию в наше отделение пришел писатель. Вы собираетесь писать о психиатрии? Очень рекомендую ознакомиться с книгой видного психиатра начала двадцатого века Каннабиха "История психиатрии", очень поучительная книга.

- Я знаю эту книгу, - сказал я, застегивая на ходу верхнюю пуговицу докторского халата, который мне выдали при входе на отделение. - Психиатрия, на мой взгляд, самая мрачная страница в истории человечества.

- Совершенно с вами согласен. Сейчас лечение больных переменилось, они содержатся в удовлетворительных условиях. Но некоторые способы лечения, используемые в прошлом, с успехом применяются и по сей день.

Поднявшись по лестнице, Алексей Алексеевич открыл дверь, и мы вошли сначала в небольшой холл, оттуда - в светлый больничный коридор.

- Вам как писателю, наверное, будет особенно интересно посмотреть отделение, где мы лечим больных, возомнивших себя вашими коллегами, известными писателями, - остановился он в начале коридора. - Только прошу не вступать с ними в разговоры, это может быть для вас опасно.

Мы неторопливо двигались по больничному коридору. Доктор, чуть склонившись ко мне, говорил вполголоса: - Вы не поверите, для ваших коллег пришлось открыть целое отделение, это единственное отделение в стране, где мы собрали больных по тематике, других сюда не кладем. Тут и больной, представляющий себя, Быковым, Мелиховым, Глуховским и даже, вообразите, двое Пелевиных, да что там Пелевины! И Дэн Браун лечится!..

- Дэн Браун, это который "Код да Винчи" написал?

- Да, он. И Пауло Коэльо! А уж писателей помельче и не пересчитать.

Мы шли по коридору. Я с интересом разглядывал попадающихся мне на пути больных. Выглядели они, действительно, как переодетые писатели, да многие из них и были похожи на известных писателей.

- Вот видите, видите больной возле стеночки стоит? - дернул меня за рукав Алексей Алексеевич. - Возомнил себя Михаилом Веллером.

- Да он вроде и похож на Веллера, только постаревший сильно, а этому бороду приделать - вылитый Сорокин...А этому бабочку надеть и точь-в-точь Мелихан.

- Так они потому и возомнили себя писателями, что похожи. В зеркало утром посмотрел: "Чем не Быков?!"

Мимо прошел писатель в больничном халате, как две капли воды похожий на Виктора Ерофеева.

Мы вошли в палату, там стояли всего две кровати, одна была пуста, на второй в больничной пижаме сидел мужчина и неотрывно смотрел на толстую тетрадь, зажатую у него в руках.

- А этого больного мы между собой называем "Неизвестный писатель".

- Это как "Неизвестный солдат", - сказал я, остановившись возле больного, - который может быть кем угодно.

- Или кто угодно может быть им, - сказал доктор и тут же улыбнулся доброжелательно. - Да шучу, шучу я...

- Интересно узнать, что у него в голове, какую книгу он сейчас пишет.