Смирнов. Русский террор

Лилия Курпатова-Ким Смирнов. Русский террор

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

Лилия Ким написала исторический роман — странный, необычный, шокирующий — «Смирнов. Русский террор». Здесь есть все, чтобы книга могла именовать себя «исторической». Все необходимые ингредиенты — исторические факты, изобразительный ряд, бытописание, язык. Но думать об этом произведении как об историческом романе просто не получается! Он до неприличия современен, и главное — совсем не о времени.

В вихре, в урагане страстей и событий перед нами проносятся двадцать четыре часа сущего безумия! Интриги двора, коррупция, предстоящая коронация Николая II, работа царской охранки, подкупленный сыск и беззаботная золотая молодежь, революционные студенты-террористы, бомбометатели — полные любви, ненависти и иллюзий, социалисты-промышленники, спасающие свою собственность, дело и государство…

Автор обрушивает на нас весь этот водопад жизни, совершенно не заботясь о нашей реакции. Лилия Ким не намерена «повествовать», «живописать», «рассказывать». Самим стилем своего письма, избранной формой изложения она словно говорит нам:

«Если вы думаете, что держите в руках книгу о семейном деле водочного короля Петра Арсеньевича Смирнова, забудьте! Если вы полагаете, что читаете книгу о покушении на великого князя Сергея Александровича, закройте ее! Она не о том! Если же вам на миг показалось, что это рассказ о любовном треугольнике студентов-бомбистов, вы ошиблись! Книга о нашей с вами личной роли в истории. И все!».

Мы привыкли думать, что человек — это букашка, маленькое зернышко в гигантских жерновах мировой истории. И лишь в самых редких, частных случаях эта букашка случайным стечением обстоятельств способна влиять на ход «исторического процесса». Сегодня бабочка взмахнула крыльями в Пекине, а через месяц это вызовет ураган в Нью-Йорке. Эффект бабочки… А в остальном — история на марше. Холодная, великая, неприступная. А человека нет.

Мы привыкли так думать. Но автор «Смирнова» переворачивает это наше представление о самих себе! Не одна, даже не две, а миллионы, миллиарды бабочек каждую секунду сотрясают мирозданье трепетанием своих слабых крыльев. История — не холодная глыба. История — вечно бодрствующий вулкан, готовый в любую секунду обрушиться на зыбкий мир обывателя и хрупкий порядок государственного устройства.

И этот вулкан, эта клокочущая огненная лава — не кто-нибудь, а мы. Мы с вами. Людская масса. Индивиды, мучимые желаниями и страстями, терзаемые физиологическими потребностями и идеологическими конструкциями, искушаемые, мечтающие, жаждущие, слабые и величественные одновременно. Мы делаем историю, каждый из нас. Мы — ее движение, ее грандиозность и ее пафос. Мы и то, что в нас. Мы ее делаем!

И в тот самый момент, когда мы, читая «Смирнова», убеждаемся в этом, когда мы понимаем, что история созидается именно так, нами… Лилия Ким, вдруг, останавливается. Пауза. Тишина. Вы видите эту историю?.. Эту Россию? Видите?.. Хорошо. Нравится она вам или нет? Нет?.. Но это же ваше лицо…

* * *

Главный герой романа до самой последней страницы не проронит ни единого слова. Для того чтобы делать историю, даже не нужно говорить… Когда пекинская бабочка не машет крыльями, это тоже может привести к урагану в Нью-Йорке.

Издатель

ВАРВАР ОБ ИСТОРИИ (предисловие автора)

Действие этого романа разворачивается в течение суток. У меня не было цели представить на суд читателя что-то мало-мальски эпическое. Как раз наоборот. Мне хотелось передать ощущение бессмысленности, искусственности и пустоты, возникшее у меня от близкого и подробного знакомства со множеством биографического материала, характеризующего то время. Вопреки обычному благородному пафосу, в который обряжают романы о предреволюционном времени, превращая их в «репортаж с Титаника», я намерена погрязнуть в обыденности. Вы не найдете в этой книге ни единого пафосного монолога, ни мизансцен с трагедией на Ходынском поле, никаких многозначительных намеков и мрачных предзнаменований. Это 24 часа броуновского движения, не очень продуманных, спонтанных действий различных лиц самого разного ранга, которые не имели никакой особенной цели. Они влюблялись, спонтанно увлекались модными, свежими идеями, произносили громкие, красивые фразы, мечтали «оставить след», принимали позы, искали смысл жизни и текущую выгоду. А вобщем плыли по течению, по-своему, в силу желания и умения, разбираясь с рутиной и решая собственные проблемы. На мой варварский взгляд — это и есть история.

Л. К.

ПРОЛОГ