Smirnskiy_Posle_Gomera

«Что же ко мне ты приходишь, кого одинокою бросил

некогда в доме обширном в слезах и рыданиях горьких

310 ради Тиндарея дщери, один только вред приносящей?

Радуйся с тою на ложе, кто лучше жены твоей прежней,

чья, как считает молва, и с годами краса не стареет!

Не предо мною — пред ней поскорее пади на колени

и со слезами, несчастный, выпрашивай жалости ныне!

315 Ярость звериная сердцем столь сильно моим овладела,

что растерзала бы плоть я и выпила кровь твою вовсе

ради страданий, какие бесчестием мне причинил ты.

Где Киферида теперь, о ничтожнейший, с поясом дивным?

Зятя не знающий устали Зевс отчего забывает?

320 В них исцеленье твое, моего же пустынного дома

впредь избегай, ненавистный богам и сынам человека.

Из-за тебя ведь и многих бессмертных несчастье постигло,

кои детей или внуков в ужасной войне потеряли.

Прочь от порога поди, отправляйся к Елене немедля,

325 чтобы её днём и ночью своим донимать причитаньем,

с полной страданий душою от боли на ложе терзаясь

до той поры, как придет исцеленье от тягостной муки».

Речью такой прогнала она тяжко стонавшего мужа,

собственной доли не ведая: глупая, ей предстояло

330 после того, как погибнет Парис, и самой очень скоро

Керам достаться — такую судьбу напряла ей богиня.

Сына Приама поспешно с лесистых отрогов идейских

[332a] в путь его самый последний жестоким ведомого Роком,

с тяжкой печалью на сердце нетвердо бредущего видя,

возликовала в бессмертной душе волоокая Гера,

335 что на Олимпе высоком у Зевса в саду восседала.

Четверо подле нее несравненных прислужниц сидели,

коих Селена на свет родила светлоглазая Солнцу,

204

Квинт Смирнский ПОСЛЕ ГОМЕРА

чтобы на небе широком они неустанно трудились,

между собою несходны в делах и обличии внешнем. <…>

[339a] [Веснами ведала первая, летом и зноем — вторая,

340 осенью — третья], четвертая — лютой зимой с Козерогом.

Ибо четыре поры человеческий год составляют,

коих на смену друг другу приводят священные девы.

Зевс же великий с небес обо всех неизменно печётся.

Гере прислужницы те рассказали, что грозной судьбою

345 новый для дщери Тиндарея брак ненавистный задуман,

о сватовстве Деифоба, о Гелена ярости страшной

из-за жены сей, о том, как его предстояло ахейцам

в горной глуши захватить, на сородичей полного гневом,

и к кораблям быстролетным своим увести невозбранно,

350 как, по совету троянца, Тидея наследник могучий,

через высокую стену вдвоем с Одиссеем пробравшись,

смерти обречь Алкафоя и выкрасть священное будет

изображенье Паллады с согласья богини обязан,

бывшее граду Приама и чадам троянским защитой,

355 ибо никто, даже бог, бесконечною яростью полный,

город троянцев счастливый дотла был не в силах разрушить,

если внутри в безопасности образ Афины хранился:

оный из древа железом не вырезал смертный искусник —

сам повелитель-Кронид с олимпийской вершины на землю

360 в город Приама его, изукрашенный золотом, сбросил.

Вот о чем речь меж служанками шла и супругою Зевса.

Сын же Приама несчастный на склонах родительской Иды

дух испустил: не узрела его возвращенья Елена.

Нимфы над телом Париса в тот день безутешно рыдали,

365 помня в душе, как когда-то с младенческих уст его первый

лепет слетал, окружённого их неусыпной заботой.

Плакали все пастухи быстроногие, скорбью глубокой

сердце терзая жестоко, и сами ущелья стенали.

Многострадальной супруге Приама меж тем об ужасной

370 участи сына какой-то пастух сообщенье доставил.

Затрепетало от вести печальной в груди её сердце,

вмиг обессилили члены, и горько она застонала:

«Нет больше милого чада! За горем тягчайшее горе

душу без устали гложет. Из всех принесённых Приаму

Квинт Смирнский Книга ДЕСЯТАЯ

205

375 мною детей после Гектора лучшим ты был, и доколе

бьется в груди моей сердце, тебя я оплакивать стану!

Не без вмешательства вечных богов нас страданья постигли,

Роком на смерть обречённых. Не зреть бы мне этого вовсе,

в мрачное царство Аида в дни мира и счастья ушедшей!

380 Не довелось мне тогда бы сынов убиенными видеть,

град, разорённый рукою безжалостных сердцем данайцев,

отданным пламени гневу, невесток же, дщерей любимых

и остальных наших женщин с детьми малолетними рядом –

копий ахейских добычу — в неволю гонимыми злую».

385

Так сокрушалась Гекуба. Супруг же её о несчастье

новом не ведал пока: на могиле у Гектора старец,

[386a] плача, сидел, ибо тот из сынов его был наилучшим,

чтился всех выше отцом и отчизну хранил от захвата.

Весть о Парисе Приамова сердца ещё не достигла.

Громко Елена меж тем над погибшим рыдала, но если

390 Трои сынам говорила одно она, сердце заботой

было другою полно, пока речь её скорбная длилась:

«Муж мой, кончиной своею великое горе троянцам,

мне и себе самому причинил ты. На лютую муку

обречена я отныне и худшие беды предвижу.

395 Лучше бы Гарпий безжалостных стала я прежде добычей,

чем за тобою пошла, злополучным ведомая Роком!

Горькое боги тебе и самой мне послали несчастье.

Все замирают от гнева при виде меня проходящей,

все ненавидят теперь, и не знаю, где было бы сердцу

400 можно спасенье найти: если к войску данайскому выйду,

страшному тотчас подвергнусь от всех аргивян поруганью,