Смог над Азерой

Юри так перепугался, что замахал в воздухе всеми четырьмя конечностями.

– Что ты такое говоришь? – ужасался он. – Все будет готово к оговоренному сроку, уверяю тебя. И на самом высоком художественном уровне.

– Я бизнесмен, я мог бы выразиться прямо. Но, щадя нежные чувства твоей тонкой поэтической натуры, скажу так: на художественный уровень я писал. И где-то, может быть, даже какал… миль пардон, девочки. А вот на гидропонный уровень – нет. От тебя требуется, чтобы тамошний народ стал жрать эти чертовы протеиновые чипсы горстями… редкостная гадость, мадемуазель, никто, кроме здешних гидропонщиков, их ни за что жрать не станет, но папашка приобрел завод со всем отсюда вытекающим, а этот хмырь, вместо того, чтобы работать рекламу цапает за задницы местных морских кобылок своими этими, как их, псевдоподиями. Так что сорри, дорогой друг!

– Лиана, дарлинг, заступись хоть ты за меня. Твой братец вгонит меня в могилу. Разве можно так обращаться с нежной и тонкой натурой художника?

– Прекрати, – сказала Лайана брату. – Он же сказал тебе, что все сделает. Кончай его, типа, терроризировать.

– Но можно я хотя бы скажу ему, что именно в его натуре конкретно тонкое и нежное?

– Хватит, – Лайана еле сдерживала смех. – Что подумает Эни?

– Ну-у, думаю, что понимаю, о чем идет речь, – протянула Эни, и обе девушки звонко расхохотались.

– Юри, дорогой, расскажи нам лучше анекдот, – сквозь смех выговорила Лайана. Но на лице Юри появилось вдруг мечтательное и отрешенное выражение.

– Нет-нет, девочки… кажется… да, несомненно. Меня посетило вдохновение. У меня идея. Безумная. Я посмотрел на вас и вдруг понял… все понял. Ах, какая роскошная крези-идея! Твои чипсы будут пожирать тоннами на всех уровнях. Да что там тоннами, сотнями тонн.

Юри вскочил и, лавируя между столиками, помчался к дверям.

– Ну вот, – капризно надула губки Лайана и набросилась на брата. – И все ты! Не знаю, какой он художник, я не слишком-то в этом разбираюсь, а анекдоты он рассказывает прелесть какие. Ты представляешь, – обратилась она к Эни, – ни одного неприличного слова, но смы-ысл… животики надорвешь.

– А знаете, ребята, – сказала Эни. – Мне, пожалуй, здесь нравится. Я здесь, пожалуй, задержусь на недельку – другую. Сниму маленькую студию и тоже притворюсь художницей.

Лайана захлопала в ладоши.

– Как романтично! В натуре, до чего же здорово быть независимой! С тех пор, как у Сурии, это наша с Виктором сестра, поехала крыша, и она вдруг заделалась жуткой зеленой демократкой, стала вопить о гибели Азеры и ушла из дома, отец мне буквально шагу ступить не дает. А я буду говорить ему, типа, что иду к тебе. Вот уж против тебя-то он ни за что не станет возражать. Так ему хочется, чтобы мы подружились. Что ты пихаешь меня под столом ногами? – повернулась она к брату, – Что тебе Эни дура? Или ты, может, думаешь, что она ничего не понимает? Ну и отвянь… А уж мы с тобой, Эни, повеселимся всласть. Кстати, – она снова подсунулась к уху Эни. – Как ты насчет лесбийской любви?

И тут на свободу бурно полезла Лайза. Она оценивающе оглядела с ног до головы уже вполне развившееся, но все еще по-девчоночьи угловатое тело Лайаны.

– Ну, – медленно сказала она, – вообще то я предпочитаю мужиков, но…

– Я не об этом, – досадливо сморщилась Лайана. – В том сенсовизоре есть программка… обалдеть. Только ты ничего этому дураку не говори, он в этом смысле лузер. А снять студию мы тебе поможем. Пошли. Пошли скорей. Сейчас же мы что-нибудь и подберем.

Она вскочила и помчалась к дверям, вопя во все горло:

– Ну, идемте, идемте, что вы расселись?

Пользуясь тем, что сестра была далеко, Виктор наклонился к Эни и шепнул ей:

– Вы не будете возражать, если я навещу Вас? В этой самой Вашей студии?

– Конечно же, нет, мальчик, – сказала окончательно распоясавшаяся Лайза с циничным смешком. – Только уж, пожалуйста, не внезапно.

Эни обмерла, но Виктор спокойно скушал и "мальчика" и это самое "не внезапно". "Фу, ты, – сказала себе Эни с облегчением. – Кажется, пронесло. Как же это все-таки трудно – держать в узде старую сволочь.

3

Угроза нарастала так стремительно, что Рекс едва успел повернуться, чтобы встретить опасность лицом к лицу.

Крысы были не просто крупные. Они были огромны. Пять штук, по крайней мере, одна из которых была Рексу почти по колено. Что-то в Рексе, видимо, озадачило их. Они замерли на месте, глядя на него злобными красными глазами, и вдруг дружно попятились. Вожак попробовал было оскалить зубы, но, встретившись с Рексом взглядом, испуганно пискнул и, проскочив между Рексом и стеной тоннеля, пустился наутек. Остальные крысы бросились следом.

Рекс неторопливо пошел дальше.