Смола

– Он поможет мне поднять ванну наверх. Одному мне не справиться. Ты, конечно, очень сильная, но на ванну сил и у тебя не хватит. Поэтому даже очень хорошо, что он к нам зашел. А то я сомневался, как…

На этом он замолчал.

– А что с ним будет потом? Он просто уйдет?

– Да, просто уйдет, – ответил он каким-то странным голосом.

– Тогда ему нужно быть осторожнее с нашими ловушками.

– Точно.

– Можно, я покажу их ему?

– Да… Конечно, можно.

Я заметила, что он хотел сказать что-то еще.

– Лив, ты знаешь, зачем он пришел?

– Он искал собаку… внизу у…

Вдруг у меня будто пропал голос. Надо было спросить папу о собаке и капкане с огромными клыками, которые так сильно врезались ей в лапу, что она кричала и выла.

Но я так и не смогла спросить. Я снова заплакала.

– Он был один?

Я кивнула. Слезы катились из моих глаз, как два водопада.

Папа прижал меня к себе еще крепче.

– Лив, все будет хорошо. Мама даже ничего не заметит. У меня есть таблетки для нее. Они в один миг заберут всю ее боль. Потом ей станет гораздо лучше. Ей это просто необходимо.

Лучше, значит. А еще он говорил, что ей лучше побыть одной.

Я не хотела, чтобы мама была одна. Я хотела быть с ней.

– Мама что, останется там совсем одна?

– Как только она будет готова, мы спустим ее к нам. Она не будет больше плакать, болеть, просить еды. Ей больше никогда не будет больно. Ты сможешь читать ей вслух, как раньше. А знаешь, что еще?

Он погладил меня по голове.

– Она тебя услышит, потому что ее сердце останется в ней.

Он опустил руку в гроб и принялся что-то там искать.

– И ты даже сможешь смотреть на нее!

Он достал рисунок. Мама на нем улыбалась. На всем белом свете не было ничего красивее этого рисунка и никого прекрасней моей мамы.

Папа резко вскочил, и я отпрянула назад. Я снова не понимала, что мне нужно делать. Плакать я уже не могла. Карл то приходил, то исчезал.

Я посмотрела на папу – в одно мгновение он стал огромным.

Это он нарисовал маму.

Капканы расставил тоже он.

А теперь мы убьем маму.

– Идем, Лив, – сказал он.

И я пошла, хоть и не хотела.

Сначала мы пошли обратно в белую комнату. Незнакомец все так же лежал, крепко привязанный к кровати, с заткнутым ртом и не двигался. Ему было не вырваться. Когда папа зашел, незнакомец немного поднял голову и посмотрел на него.

Папа быстро взглянул на незнакомца и снова потащил меня на улицу. Он закрыл за собой дверь и сказал:

– Лив, жди здесь и следи за ним. Он не может сбежать, но ты должна быть настороже. Если потребуется – стреляй из лука. Я пойду в дом и отодвину вещи, чтобы можно было занести ванну.

– Я хочу поговорить с мамой, – сказала я совсем тихонько сквозь проступающие слезы.

Папа опустился на колени и посмотрел на меня. Его лицо было так близко, что я увидела свое отражение в его черных, тяжелых, как камни, глазах. Он больше не плакал. Нет, у моего папы другие глаза. Они блестят. А это – просто камни.

– НЕТ! Останешься здесь. Я скоро вернусь.

Не знаю, как долго его не было. Я заметила только, что солнце еще не начало садиться. На огромном синем небе не было ни облачка.

Бабочки

Йенс показал Марии банку с таблетками. В другой руке у него был стакан воды.

Мария не видела его глаз, только руки. Они тряслись.

Она кивнула и медленно открыла рот. В уголках ее губ были трещины. Она давно ничего не пила и очень устала.

На мгновение она почувствовала, как губы Йенса коснулись ее лба. Легко-легко. Как бабочки.

Он сделал шаг назад и скрылся в темноте. Она слышала его шаги на лестнице. Он передвигал что-то тяжелое. И стонал.

Или плакал.

Мария нашла блокнот.

И собрала последние силы.

ЛИВ ВОТ И ПРИШЛО ВРЕМЯ

Добыча

Ткань больно врезалась в уголки рта. Иногда приходилось делать глубокий вдох через нос, чтобы подавить тошноту. Это плохо помогало, потому что воздух в комнате сам по себе был удушающим. Нужно сосредоточиться. Роальд игнорировал этот запах и просто радовался тому, что в комнате вообще был кислород. Нужно сосредоточиться, чтобы страх задохнуться не пересилил его. Если бы его стошнило – то все, конец. Если бы простуда, от которой он недавно избавился, подкралась снова и у него был заложен нос – все уже точно было бы кончено. А как насчет того, чтобы чихнуть с кляпом во рту? Если он чихнет, то точно задохнется. Поэтому Роальд думал о кислороде. Слава богу, он все еще мог дышать. Он делал глубокие вдохи и пытался замедлить пульс. А еще он пытался думать.

Мария написала: «ВСЕМ 3 НУЖНА ПОМОЩЬ». Что же, отлично.

Роальд боялся за нее и девочку. Больше всего его беспокоил Йенс Хордер. Как долго его уже нет? Может ли он кого-то убить?

Что имел в виду Йенс, сказав: «Он пригодится нам позже»? С одной стороны, эти слова вселяли в Роальда надежду на то, что пока его не тронут. Но «позже»… Да и как вообще он может пригодиться Хордеру?

Роальд думал о помощи из Корстеда. Знает ли кто-то, что он отправился на Ховедет? Нет, он никому не говорил. Какой же дурак… Надо было хоть кому-нибудь рассказать, сообщить в полицию, да хотя бы повару записку оставить.