Смоленская земля в IX–XIII вв. Очерки истории Смоленщины и Восточной Белоруссии

Положение изменилось в корне после организации для младших Ярославичей Смоленского княжества. Перед Вячеславом Ярославичем, несомненно, сразу же возник вопрос о его материальном обеспечении, о данях, видимо, и о личных земельных владениях, необходимых для прокормления княжеской семьи и т. д. В том же 1054 г. дань у варягов была отнята, что было, очевидно, первым условием существования нового самостоятельного[597] княжества в то время. Дань тогда взималась только с 12 пунктов[598] и доходы этого рода были, следовательно, намного скромнее, чем в XII в. Не был простым и вопрос о княжеских личных землях, поскольку земли вокруг Смоленска захвачены смоленской родовой знатью, «старейшинами»[599] и князю удалось втиснуться в их владения, как мы показывали, лишь чересполосно (почему в XII в. смоленская епископия и получила земли вокруг Смоленска не компактным куском, а в разных местах)[600]. Чересполосные владения долго князя удовлетворять не могли, особенно при Ростиславе, семья которого была непомерно большой и в его долгое княжение все разрасталась. Нужны были новые владения и не разбросанные, но компактные, пусть и в отдалении от столицы. Такие отдельно лежащие земли в XII в. были в Ростово-Суздальской земле, в Турово-Пинской, в Черниговской и, вероятно, в др.[601] По мнению В.В. Седова, районы междуречья Двины — Днепра — Ловати — Волги были землями, освоенными смоленскими кривичами в IX–X вв. «Все (эти) наиболее платежеспособные волости расположены в той части, — добавлял он, — где известны длинные курганы и где, следовательно, славянизация края началась еще в середине I тыс. н. э.». Однако причины платежеспособности северо-западных земель Смоленской земли оппоненты В.В. Седова справедливо видели не в этом и не в особом плодородии их (доказана их меньшая плодородность в сравнении с землями южной Смоленщины), но в расположении на волоках великого водного пути[602]. Южные, сильно заселенные земли северных радимичей, по предположению Е.А. Шмидта, платили князю не непосредственно, как на севере, а через феодалов, их поселения нам неизвестны, так как в источник (Устав Ростислава) не включены. Н.Н. Воронин предположил, что разница в поступлениях с «Севера» и «Юга» — в меньшей христианизации населения юга[603]. Ближе всего к истине был, по-видимому, Е.А. Шмидт. Южные земли, присоединенные к Смоленску лишь между 1116 и 1136 г.[604], платили смоленскому князю, но не посредственно через феодалов (как он предположил), а прямо самому князю. В раскладку же даней они не шли, так как земли, на которых жило это податное население, были личным княжеским доменом.