Смоленский нокдаун

Отпустив авиационных генералов, Гитлер задумался. С военной точки зрения проблема решения как бы не имела. «Марсиане» талантливо соединили свое техническое превосходство с огромной численностью большевистских армий и теперь не спеша могли давить этим паровым катком вплоть до границы Советской России, границы Рейха. Берлина или даже до Ла-Манша. Но только какой им в этом смысл? Наверняка они мстят за то, что натворила вторгшаяся к ним дивизия генерала Моделя и хотят обезопасить свои территории на будущее. Ну что же — он, Гитлер, будет готов разделить с той Россией бремя мирового господства и огромную добычу, награбленную в побежденных странах. Пусть сотрудники Министерства Пропаганды выдумают какую-нибудь красивую теорию, что настоящие русские никакие не славяне, а произошли от германо-скандинавского племени руссов[12], укротившего мятущуюся славянскую стихию. Если Альфред Розенберг будет возражать, ведь он не любит как раз русских и терпимо относится к тем же украинцам и прибалтам, тогда о нем надо будет позаботиться, так же, как однажды позаботились о Реме. Если благополучие Великой Германии зависит от смерти одного человека, то этот человек должен обязательно умереть.

Теперь нужен человек, которого можно было бы послать к «марсианам» парламентером. Это должно быть доверенное лицо, которое не разгласило бы данные ему тайные инструкции и в то же время чтобы от него не зависел ход боевых действий. Еще немного подумав, Гитлер остановился на Гейдрихе. Жалко, конечно, мальчика, если что-то пойдет не так, но, с другой стороны, такие тайны Гитлер мог доверить только ограниченному кругу лиц, и Гейдрих был как раз из них. Нужно было вызвать его для разговора, отозвав из отпуска по ранению (в июле 1941 года Гейдрих, пытавшийся изображать обычного строевого летчика, был сбит восточнее Березины и чудом не попал в плен). Пусть попытается склонить господина Путина если не к союзу с Германией, так хотя бы к нейтралитету в этой войне. Перед началом кампании на Востоке он, Гитлер, пытался договориться с англичанами, послав к ним Гесса, которого потом пришлось объявить изменником Великой Германии. Теперь пришло время жертвовать вторым своим соратником, но там, слава Богу, можно будет имитировать то, что Рейнхард залетел вглубь русской территории совершенно случайно, а потом был принужден к посадке. Ну что же, так он и поступит, а дальше будет видно, удачной была эта попытка или нет.

29 августа 1941 года. 21:15. Брянская область, райцентр Сураж.

Учительница немецкого языка и дворянка Варвара Ивановна Истрицкая.

Прошла неделя с того вечера, как мы с Мариной Андреевной подрались из-за этого злосчастного со всех сторон Николя, а потом взяли и помирились. И вот ведь что удивительно — когда этот «мужской вопрос» оказался полностью исключен из наших отношений, мы как-то сразу стали закадычными подружками. Хотя коньячок под копченую колбаску я с ней больше не пила. Хорошего понемножку, и вообще, хоть Марина Андреевна никогда не кичилась своим благосостоянием, чай, все-таки она дочь офицера (настоящая), а не нувориша, я тоже не желаю роли бедной родственницы и никогда не буду специально напрашиваться на угощения — один раз угостили от души и хватит. Вместо того уже на следующий день я познакомила мою новую подругу с мамой, и с тех пор Марина Андреевна каждый вечер участвует в наших традиционных ежевечерних чаепитиях. Надо сказать, что сначала мою маму шокировали некоторые привычки девушки из будущего, но потом она к ним притерпелась.

Итак, каждый день, едва зайдет солнце, у большого пышущего жаром самовара, помимо меня и мамы, рассаживаются мадмуазель Марина, а также наши с мамой солдаты-спасители, разумеется, если в этот день они не в «наряде». Среди солдатиков особой словоохотливостью обычно отличается студент Миша, которого я уже перекрестила в Мишеля. Разговаривали мы обо всем сразу, причем на политические темы ровно с той же степенью откровенности, что и на любые другие. При Советской власти такое невозможно — даже случайно услышав что-нибудь крамольное, здешние люди обязательно бегут с доносом в НКВД.

Правда, Марина Андреевна сказала мне, что, как правило, те, кто при советской власти стучали чекистам, те же потом, в оккупацию, доносили на советских подпольщиков в немецкую администрацию. Такая же картина будет отмечена в Германии, когда туда войдут наши войска. Те немцы, которые поддерживали гитлеровский режим и доносили на своих соседей за невосторженный образ мыслей, после прихода советских войск начнут делать то же самое, но в прямо противоположном направлении, донося в советскую военную администрацию на членов фашистских организаций и скрывающихся представителей прежней власти. Так уж, мол, устроены эти люди, которые не могут не доносить об образе мыслей своих соседей и сослуживцев, причем в Германии таких людей многократно больше из-за склонности немцев к орднунгу и сотрудничеству с любой властью.