Смоленское направление 2

– В том доме заперты. Спалить грозились изверги, если весь хлеб не отдадим. А что отдавать-то? Самим еле хватает. Уходите, мало вас. Мы уж как-нибудь сами, перетерпим. – Тётка подхватила валяющийся на земле топор и с размаху вогнала в спину стонущему немцу. Что творили оккупанты с женщинами – я не знал, но видимо сострадания к раненым это не прибавило.

– Все ко мне! – Визг и шум стал разноситься по округе. Бывших насильников лишали жизни.

Гаврила Алексич вывел отряд, чуть ли не под барабанный бой. Подумаешь, идут медленно и не в ногу, зато красиво, хоть песню запевай.

– Как войдём в лес, что б ни звука, у холма остановимся. – Гаврюша потрогал ремень щита, оглянулся на воинов и покачал головой. Всего пятеро имели бронь, остальные так, до первого раза. Внутри раздался голос зависти. – Это ж какие деньжища Ильич имеет, если смог снарядить столько людей?

Со стороны деревни раздались крики, затем вой и женский визг. Кнехты сидели между деревьев в растерянности. Дружина монастыря остановилась у холма и не сделала ни шагу по направлению к своей смерти. Оставшиеся в деревне, наверное, снова принялись за девок. Где справедливость? Зигфрид руководил засадой и кусал губы, всё шло совершенно не по намеченному плану.

Справедливость появилась в виде стрел, сопровождающихся трелью свистка. Восемь войнов, по четыре в ряду, прикрывшись щитами, двигались прямо на полусотенный отряд. За ними следовал ещё один, без щита с кривым мечом на поясе и какой-то дубинкой в руках. Вдруг, последний остановился, прислоняя палку к голове.

– Безумец! Разве можно этим напугать? – Зигфрид почувствовал тупой удар в грудь, внутри что-то разорвалось, стало нестерпимо больно, а затем наступило облегчение. Всё вокруг завертелось, голубое небо и прекрасные берёзы, устремившие свои ветви вверх. Два арбалетчика, так и не успевшими сделать ни одного выстрела рухнули рядом, вместе со своими щитоносцами.

Строй руссов остановился. Первый ряд присел на колено, давая возможность стрелкам второго выпустить стрелы. Сто шагов для стрелы с наконечником на бронь – убойная дистанция. Немцы не выдержали и бросились на смельчаков, нахально бьющих кнехтов как уток. В этот момент отряд Гаврилы обошёл холм и ударил во фланг. Копейщиков в засаде не было, все остались в деревне, противопоставить было нечего. Два арбалетчика и четыре стрелка с луками уже валялись на земле, вместе с командиром. Русская дружина стала окружать немцев как стадо баранов. Бежавшие впереди убиты, стрелы бьют в упор, а со стороны деревни уже тишина. Вырывшие яму в неё же и угодили. Орденцы остановились, спешо выстраиваясь в круг. Кто-то наиболее сообразительный оценил количество нападаюших, сравнил с численностью своего отряда, и понял, что силы равны.

– Вятко, Микола! Толкайте меня. – Гаврюша почувствовал руки своих бронированных воинов за своей спиной и на полном ходу врезался в строй кнехтов. Микола был левша и заслонял щитом правый бок боярина, Вятко – левый. Остановить такой таран могут только копейщики, да и то, не всегда. На таран посыпался град ударов, но в тесном строю размахнуться сложно. Получив пару синяков, Алексич резанул мечом по ближайшему кнехту, вжал голову в плечи и пырнул влево, не глядя. Главное не рассыпаться, выдержать пару секунд, покуда задние, окончательно не разобьют строй. Что значит боевой опыт и тренировки. Новгородцы стали теснить немцев, и противник побежал, кто куда может.

– Wir bitten um Gnade!*– Кричали выжившие. Их было ровно двадцать один. (Пощадите!)*

Монастырская рать потеряла шестерых, восемь было ранено, но не смертельно. В деревню вошли спустя час после боя – дух переводили, да орденцев вязали. На площади, возле дома старосты валялись раздетые тела, многие изуродованы. Несколько сельчан бродили среди трупов, внимательно осматривая землю в поисках любой железки.

– Православные! Староста где? – Гаврила Алексич спросил у ближнего к нему смерда.

– Аа, защитнички явились. Где ж вы раньше были, когда мою дочку сильничали?

– Тимофей, уймись. Они живота своего не жалели, неужто не видишь? Я староста. – Второй крестьянин подошел к Тимофею, что-то сказал ему на ухо, повернулся к Гавриле лицом, снял шапку и поклонился в ноги. – Спасибо.

– Звать как? Где оружие убитых?

– Никифор. – Староста выпрямился, но продолжал смотреть под ноги. – Боярин, ты не серчай, жёнки сейчас сготовят что-нибудь, накормим вас, напоим, только обождите чуток.

Трофеев в деревне мы больше не увидели. Забрать удалось боевого коня, да доспехи рыцаря. Крестьяне одолжили две телеги для раненых и убитых, после чего деревня словно вымерла. Женщины попрятались по домам, а мужики отправились рыть могилу у холма.

– Напуганы они Гаврила Алексич. Пошли отсюда, монастырь совсем без охраны, не дай Бог ещё один отряд поблизости. – Мне захотелось скорее покинуть это место. Убогость и нищета страшная, как поведал староста: – два топора на пять домов.