Смоленское направление 2

Каждый выстрел сопровождался страшным грохотом. Орудие подпрыгивало, грозясь проломить под собой лёд, и готово было развалиться, но крепкая конструкция держалась, как и стены крепости. Лишь одно ядро достигло цели, проделав узкую брешь. Бревно из стены просто выбило, соседние с ним стали врастопырку, развалив часть настила. Плотники сделали подпорку, всё держалось на честном слове, но держалось. Вдруг наступило затишье, после дюжины выстрелов, ломбардцы отправились на обед. Это был тактический ход. В лесу, замаскировавшись еловыми лапами, прятался отряд тевтонцев, готовых отбить вылазку. Новгородцы не поддались на уловку, и всё благодаря Снорьке. Огнемёт перенесли на санки, закрепили и поставили возле Флажной башни. Напротив бреши, в ста шагах расположился отряд арбалетчиков, по бокам, за санями нагруженными дровами прятались мечники и секирщики. Когда очередное ядро выбило подпорки, обвалив ещё три бревна, немцы возликовали. В стене зияла дыра шириной в шесть аршин, не меньше.

– Ядер больше нет. Это всё, что мы смогли сделать. – Паолло докладывал Хайнрику.

– Молодец, я не ошибся в тебе. Если твои люди согласятся участвовать в штурме, Ульрих укажет место в строю. Если нет …, то охраняйте обоз. – Фон Виде, с удовольствием пустил бы всех ломбардцев под нож, они ему были больше не нужны.

– Господин, мы свою работу сделали, как и договаривались. Охрана обоза, не менее почётная обязанность. – Толстячок откланялся.

Немцы выстроились на льду. Короткая молитва – и ощетинившаяся копьями масса двинулась к бреши в стене. Чуть сзади образовался резерв из рыцарей и конных кнехтов. Под нестройное пение псалмов, за двести шагов от укреплений, орденцы перешли на бег. Полибол больше не стрелял. Весь запас стрел был исчерпан. С уцелевших участков стены полетели болты, всего два залпа. Большинство воткнулось в щиты, нескольких убило, с десяток ранило. Наконец-то сделала выстрел ядром Пахомовская башня. Пруссы чуть не плакали, повернув вправо, до упора баллисту. Враг никак не попадал в зону накрытия. Видимо появился шанс, и ядро снесло кнехта с лошади, посланного проверить северную сторону на предмет засады. Бывает, что выстрел наугад попадает в десяточку.

Ждан стоял позади трубы огнемёта, крутанул колёсико огнива и был готов к выстрелу, ожидая команды Якова. Сеня держал ногу на педали насоса. Санки с 'Горынычем' защищали бывшие ушкуйники Бренко, те, кто начинал строить крепость, так сказать – гвардия гарнизона.

– Давай! – Крикнул Яков, пустил болт из арбалета и сразу передал его сыну, принимая от него уже снаряжённый.

Язык пламени со свистом вырвался из сопла. Пение потонуло в визге горящих заживо людей. Огонь добрался до бреши в стене, где образовалась толкучка. Задние напирали на передних, а те старались вернуться назад, ища спасение за стенами. Очень страшно, стоять в плотной людской массе и наблюдать, как пожирающий огонь движется на тебя. Уцелевшие храбрецы первой волны бросились вперёд и были скошены арбалетным залпом тридцати суздальцев, выстроившихся в линию. После выстрела их сразу прикрыли щитами десяток новгородцев под командой Пятуни, выставив перед собой рогатины. Брешь была окружена полукольцом из санок и со всех сторон прилетала огненно-стальная смерть. Сила крепости не в башнях со стенами – сила в людях, их защищающих. 'Горыныч' потух, последний всплеск огня лишь облизал трупы, наваленные в проломе. Сеня трясущемися руками заливал новую смесь. Людское море хлынуло в крепость, как вода в прорвавшуюся плотину, растекаясь по земле, охватывая стоящие у стены дома. Орденцы по телам своих кнехтов вошли внутрь.

Валит подстёгивал лошадку напевая себе под нос песенку, услышанную ещё от прадеда. Дом воздвиг он на болоте Из лесов его доставил, Он принес стволов еловых, Он принес высоких сосен, Их поставил в лучшем месте, Сколотил их так искусно, Что семье большой дом вышел, Превосходное строенье; Стены из лесу доставил, Балки снес с горы высокой, Из густых кустов стропила, Доски с ягодной поляны, Снял бересту он с березок, Мох из зыбкого болота. Осторожно дом построен И стоит на месте прочно.

Не докончив куплет, малец замолчал, и стал вслушиваться. До крепости было не более двух вёрст, ещё чуть-чуть и будет видна крыша Пахомовской башни.

– Что-то грохочет, словно Илмаринен бьёт своим молотом по наковальне. – Даже лошадка стала беззвучно перебирать ногами.

– Ничего не слышал. Может, показалось? – Людвиг уставился на меня с вопросом. Может, я что услышал? Когда клапаны на шапке-финке завязаны под подбородком, что-то расслышать просто невозможно. А иначе в открытых санях зимой не покатаешься, это даже не кабриолет – много хуже.

– Валит, держись берега. Если что, сворачивай в лес. – Крикнул возничему. – Неужели у врага осадная техника?

Вскоре до нас донёсся шум битвы. Вопли и крики сотен людей, проклятия и стоны, возгласы победивших и хрипы умирающих. Всё слилось в страшную мелодию смерти.