Смотри на меня

– Это была ошибка номер один. Ошибка номер два – содержание записки. Никто не станет оставлять записку из одного слова. Никто. Это бессмысленно, как кофе без кофеина. После всех своих сомнений и раздумий Чоут смог придумать только «извините». Извините за что? Извините кто? Как я уже сказал, смысл записки – объяснить, почему ты себя убиваешь, оправдать этот поступок. Придать какой-то смысл своему существованию.

– Да что же это за чертовщина? – взревел Джаспер. – Почему я должен слушать этот бред? Кто-нибудь, выведите этого идиота отсюда.

Джаспер наконец-то обрел голос. Не сразу у него это получилось, но в конце концов он смог. Он смотрел на меня так, будто был готов застрелить на месте.

Я поднял руки, словно сдаваясь ему на милость.

– Ну а вы сейчас должны быть самым счастливым человеком на земле. Ваш сын невиновен, в тюрьме ему не сидеть. Он сможет позаботиться о компании после вашей смерти. Да, он вас ненавидит, но, по крайней мере, он не пытался вас уничтожить. Хотя таких планов и быть не могло. Мы оба знаем, что на это у него не хватило бы решимости. Вы ее всю выбили из него еще в детсадовском возрасте.

Джаспер повернулся к Фортье, сжав кулаки что было сил. Казалось, ему срочно нужно кого-то или что-то ударить. Неважно что. У меня было четкое ощущение, что меня он бы с особой радостью использовал в качестве боксерской груши.

– Уберите его из моего дома. Я ясно выражаюсь?

Баркер и Ромеро отвернулись от Клейтона и направились ко мне. Баркер потянулся за пистолетом, Ромеро – за наручниками. Я выставил руку вперед, чтобы их остановить, но они продолжали идти.

– Прежде чем вы меня вышвырнете, мне нужно сказать последнее. Почти все вы купились на эту историю про Клейтона, который шантажировал Джаспера, но это вымышленная история от начала до конца, как и суицид Дэна Чоута. Разве никто не хочет узнать почему?

– Вышвырните его, – закричал Фортье. Шериф был в такой же ярости, как и Джаспер.

– Потому что убийца – коп.

Теперь я внимательно следил за Джаспером. В эту секунду только его реакция имела значение. Баркер и Ромеро встали как вкопанные и смотрели по сторонам, ожидая указаний.

– Ладно, хватит, – сказал Шеперд. – Ты начинаешь хвататься за все, что попало. Никак он не может быть полицейским.

Я подошел к Шеперду и остановился прямо перед ним. Мы стояли настолько близко, что почти касались носами. Я чувствовал запах его лосьона после бритья. Я нарушал его личное пространство, но он не отступал.

– Ты ведь без вопросов принял версию про то, что убийца – Чоут. Но вышло так, что это был не он, но это не значит, что другой полицейский не стоит за этим. Ты, например.

Шеперд засмеялся и замотал головой.

– Я же говорю – ты хватаешься за все подряд.

– Зато появляется объяснение, почему Тэйлор оказался в больнице. А я все никак не мог этого понять. В целом ответ на вопрос «почему» очень четкий. Тебе нужно было отвлечься. Но, учитывая габариты Тэйлора, сложнее ответить на вопрос «как». Если бы Баркер, Ромеро или еще кто-то попытались на него напасть, он бы их уложил в больницу на пару недель. Ведь он как раз и ожидал подобных выпадов, – улыбнулся я Шеперду. – Но ты – другое дело. Ты мог застать его врасплох. Твое имя было одним из первых в нашем списке подозреваемых и одним из первых, которое мы зачеркнули. Итак, как же тебе это удалось?

– Если это следующая твоя постановка, то это не смешно.

Мы были примерно одного роста. Сначала я смотрел ему в глаза, а потом стал смотреть на свое отражение в его очках, сместив фокус. Я подождал какое-то время, на случай, если он захочет что-то ответить, но он просто стоял и смотрел, сжав губы.

– Хорошо, я скажу, как тебе это удалось. Ты улучил момент, когда все будут заняты, и попросил Тэйлора принести что-то из багажника. Он ушел, ты вышел за ним, как будто тебе понадобилось что-то еще. Ты улыбался, забалтывал его, всячески отвлекал. Подойдя к нему вплотную, ты вколол ему транквилизатор – такой сильный, который и слона бы повалил, – и пихнул его в багажник. Потом ты доехал до хранилища, припарковался как можно ближе к двери и втащил его внутрь. Там избил его до полусмерти и вернулся на место преступления еще до того, как тебя хватились.

– У тебя слишком живое воображение, Уинтер.

На это я рассмеялся и увидел яркую вспышку злости за его очками. Она вспыхнула и потухла, но я ее заметил. И для меня она была все равно что чистосердечное признание.

– И это неправильный ответ. Если человека в твоем ранге обвинили в чем-то подобном, он сопротивлялся бы гораздо активнее. Однозначно заявил бы, что ничего подобного не делал. Кричал бы со всех трибун.

– Какой у меня мотив?

Я отошел на шаг и повернулся к Джасперу.

– Хороший вопрос. Так какой у него мотив, Джаспер?

– А мне-то откуда знать?

– Потому что вашей первой реакцией стал взгляд на Шеперда. Хотя он должен быть только третьим в списке. Клейтон – первый, потом шериф Фортье, потому что он самый главный полицейский в этой комнате, и только потом – Шеперд, как второй по старшинству. Но вы сразу же посмотрели на Шеперда, миновав остальных. Почему?