Смотри, но не трогай

Без лишних разговоров срываемся с мест и расходимся. Матвеев направляется в сторону столовой, Диляра бежит искать Верещагина и даже Ланская с проворностью лисы взлетает вверх по лестнице.

Хмель в башке стремительно рассеивается. Мысли проясняются. И вместе с этим в душе нарастает мучительное беспокойство. Очень странно, когда человек пропадает прямо посреди шумной вечеринки. Дом у Алекса, конечно, огромный, но все же не настолько, чтобы в нем заблудиться. Так куда же делась Грановская? Все ли с ней хорошо?

Торопливо обшариваю весь первый этаж. Заглядываю в толчки, гардеробные и прочие комнаты неопределенного назначения. В одной из них натыкаюсь на Диляру, которая пытается вырвать ватного Верещагина из лап незнакомой мне девицы с перекаченными губами. Судя по всему, у этих двоих намечался секс, а Диляра ворвалась в самый неподходящий момент.

– Алекс, миленький, ну пожалуйста! – чуть не плача, причитает она. – Помоги мне найти Лерку! А потом вернешься к своей девушке!

– Он вообще-то занят! – рявкает силиконовая кукла, дуя свои и без того необъятные вареники.

– Это срочно!

– Диль, давай потом! – хнычет Верещагин, хватаясь за сиськи своей любовницы как за спасательный круг.

– Подъем! – рычу я, рывком ставя однокурсника на ноги и утягивая за собой. – Потом перепихнешься.

– Блин, братан, че за фигня? – ворчит он. – Спит, наверно, ваша Лера. Или уехала…

– Не уехала! – визжит Диляра, и я с ужасом замечаю, что на ее темных ресницах дрожат слезы. – Телефон ее здесь! И ботинки…

– А куртка? – Алекс чешет затылок.

Мы с ней переглядываемся.

– Точно! – взвизгивает девчонка. – Нужно проверить куртку!

Пока мы тащимся на второй этаж, я все же решаюсь задать волнующий меня вопрос:

– Диляр, я понимаю, ты переживаешь за подругу, но все же твоя реакция… Она какая-то чересчур острая. Почему?

У меня возникает подспудное ощущение, что она знает нечто такое, о чем не догадываюсь я. И это самое «нечто» дает ей весомые причины для беспокойства.

– Просто у Леры слабое здоровье, – она шмыгает носом. – Мало ли что могло случиться…

– В каком смысле слабое? – недоумеваю.

Эта информация – как удар обухом по голове. Впервые слышу, что у Грановской неладно со здоровьем…

– Ну знаешь… – она запинается. – Я не уверена, что могу тебе сказать…

– Что сказать?! – начинаю нешуточно нервничать.

От ответа ее спасает внезапное появление Матвеева.

– На цокольном ни души, – тяжело дыша, произносит он.

– Мы идем на второй, – говорит Диляра. – Проверим комнату с верхней одеждой. ___

Глава 41

Тимур

Последний лестничный пролет минуем молча. Сосущее чувство тревоги усиливается и достигает пика как раз в тот момент, когда я порывистым движением распахиваю дверь мансардной комнаты.

Лера лежит на полу. Маленькая и трогательно-беззащитная. С разметавшимися по паркету волосами. Ее ладошка сложена под щекой, и оттого может показаться, что она спит. Но моя встревоженная интуиция вопит, что это не сон. Она без сознания.

Когда я падаю перед Грановской на колени и подтверждаю свои опасения, внутри меня что-то взрывается. Что-то большое и горячее. Рвет жилы. Расхреначивает кожу, как скорлупу. Доводит кровь до температуры кипения.

Это больно, будто агония. Но больнее всего бессилие, которое я ощущаю каждой клеточкой тела, каждой фиброй души.

– Что с ней?! – орет Матвеев, грубо тесня меня плечом. – Почему она в отключке?

Неожиданно взгляд цепляется за валяющийся неподалеку прибор, чем-то напоминающий пейджер. Гадаю, что это такое, но ровно до тех пор, пока не замечаю крошечную тест-полоску, лежащую рядом. Кажется, этим обычно замеряют сахар…

– Ало, скорая? – на заднем фоне слышу истеричный голос Диляры. – Приезжайте скорее! – на секунду она замолкает, а затем сбивчиво выпаливает. – Я не уверена, но кажется, это приступ гипогликемии, она пользовалась инсулином… Да, без сознания. Я не знаю, мы только что ее нашли… Да, диабет первого типа.

Что, мать вашу?..

После этих слов мне напрочь отсекает слух. Голову затягивает пронзительным звенящим эхом: диабет-бет-бет, диабет-бет-бет… Оно нарастает, вибрирует, заполняет собой черепную коробку. Ядовито пульсирует, вызывая паническую мигрень.

Впадаю в ступор, напоминающий анабиоз. Вроде живу, вроде дышу, но сердце как будто не бьется. И мыслей как будто нет. В башке – галимая пустота. В душе – вакуум небытия.

– Адрес! – кто-то трясет меня за плечо. – Тимур, какой здесь адрес?

На автомате называю улицу и дом. Каким-то чудом эта информация всплывает в памяти. А затем вновь мысленно возвращаюсь к новости, которая буквально вышибла меня из реальности.