Я женился; небо внялоНашим пламенным мольбам;Сердце сердцу весть подало,Страсть ввела нас в светлый храм.О друзья! ваш страх напрасен;У меня ль не твердый нрав?В гневе я суров, ужасен,Страж лихой супружних прав.Есть для мести черным ковамУ женатого певцаНад кроватью, под альковом,Нож, ружье и фунт свинца!Нож вострей швейцарской бритвы;Пули меткие в мешке;А ружье на поле битвыЯ нашел в сыром песке…Тем ружьем в былое времяПо дрохвам певец стрелялИ, клянусь, всегда им в темяВсем зарядом попадал!
От Козьмы Пруткова к читателю в минуту откровенности и раскаяния
С улыбкой тупого сомненья, профан, тыВзираешь на лик мой и гордый мой взор;Тебе интересней столичные франты,Их пошлые толки, пустой разговор.Во взгляде твоем я, как в книге, читаю,Что суетной жизни ты верный клеврет,Что нас ты считаешь за дерзкую стаю,Не любишь; но слушай, что значит поэт.Кто с детства, владея стихом по указке,Набил себе руку и с детских же летЛичиной страдальца, для вящей огласки,Решился прикрыться, – тот истый поэт!Кто, всех презирая, весь мир проклинает,В ком нет состраданья и жалости нет,Кто с смехом на слезы несчастных взирает,—Тот мощный, великий и сильный поэт!Кто любит сердечно былую Элладу,Тунику, Афины, Ахарны, Милет,Зевеса, Венеру, Юнону, Палладу —Тот чудный, изящный, пластичный поэт!Чей стих благозвучен, гремуч, хоть без мысли,Исполнен огня, водометов, ракет,Без толку, но верно по пальцам расчислен,—Тот также, поверь мне, великий поэт!..Итак, не пугайся ж, встречаяся с нами,Хотя мы суровы и дерзки на видИ высимся гордо над вами главами;Но кто ж нас иначе в толпе отличит?!В поэте ты видишь презренье и злобу;На вид он угрюмый, больной, неуклюж;Но ты загляни хоть любому в утробу, —Душой он предобрый и телом предюж.
К месту печати
М. П.
Люблю тебя, печати место,Когда без сургуча, без теста,А так, как будто угольком,«М. П.» очерчено кружком!Я не могу, живя на свете,Забыть покоя и мыслете,И часто я, глядя с тоской,Твержу: «мыслете и покой»!