Смотри в лицо ветру

– Терсоно! – выкрикнул Циллер, стуча зубами.

– Что?

– Отвали, а?

Лиственный шатер над головой поредел, тропа пошла под уклон, и зверь прибавил скорость. Циллер откинулся назад, к мерно движущимся лопаткам исполина, чтобы не слететь тому под ноги. Внезапно меж длинных бород мха и обвисшей листвы мелькнул солнечный свет. Впереди возникла широкая река. Джанмандресил Кюсселя пронесся по тропе и выскочил на мелководье, вздымая фонтаны брызг, после чего опрометью кинулся на глубину и, наклонив голову, стремительно упал на колени. Циллер кубарем скатился в воду.

Он очнулся на мелководье и, отплевываясь, сообразил, что его тащат к берегу. Он поднял голову и огляделся: Терсоно, посеревший от досады, волок его манипулятор-полем.

Циллер откашлялся и проплевался.

– Я долго был в отключке? – спросил он у машины.

– Несколько секунд, композитор, – ответил Терсоно, с небрежной легкостью вытаскивая его на песчаный берег. – Вообще-то, хорошо, что вы скрылись под водой и джанмандресил Кюсселя вас не нашел. Ему очень хотелось вас утопить или вытащить на берег и растоптать.

Терсоно завис позади Циллера и стукнул его по спине, помогая прокашляться.

– Спасибо, – сказал челгрианин и, согнувшись пополам, отхаркнул речную воду.

Дрон еще раз стукнул его по спине.

– Только не воображайте, что в приступе благодарности я отправлюсь на премьеру, – добавил Циллер.

– Я и не рассчитывал на подобное выражение признательности, – устало отозвался дрон.

Циллер удивленно оглянулся, махнул рукой, отгоняя манипулятор-поле со спины, продул ноздри, пригладил мех на лице и спросил:

– Вы расстроились, что ли?

Аура дрона снова налилась серым.

– Конечно расстроился! Вы чуть не погибли! Вы же всегда избегали подобных экстремальных развлечений и относились к ним с неприкрытым презрением. Что с вами стряслось?

Циллер отвел взгляд. Он заметил, что жилет на нем порван. Тьфу ты, трубка осталась дома! Он огляделся. Мимо текла река, над ней порхали огромные насекомые и птицы, пикировали к воде, закладывали виражи в воздухе. На дальнем берегу какая-то огромная тварь раскачивала стонущую фрактальницу. В кроне высокого дерева затаился мохнатый зверек с длинными конечностями и здоровенными ушами, с любопытством глядя на челгрианина.

– Что я здесь делаю? – выдохнул Циллер, качая головой.

Он поднялся, морщась от боли; дрон услужливо вытянул манипулятор-поля´, чтобы Циллер мог на них опереться, однако на помощи не настаивал.

– Что теперь, композитор?

– Поеду домой.

– Правда?

– Да, правда. – Циллер отжал воду из шерсти, коснулся уха, в котором обычно носил серьгу-терминал, поглядел на реку, вздохнул и перевел взгляд на Терсоно. – Где тут ближайший портал подземки?

– О, у меня неподалеку аэролет, на случай если вам не…

– Аэролет? На нем же целую вечность тащиться.

– Ну, это скорее небольшой космолет.

Циллер вздохнул, свел брови и выпрямился. Дрон отлетел в сторонку. Челгрианин расслабился и пробормотал:

– Ладно.

Чуть погодя между деревьями, нависшими над рекой, мелькнул серебристый овал, свернул к песчаной отмели и почти мгновенно остановился в метре от Циллера. Камуфляжное поле выключилось. В черном гладком корпусе летательного аппарата откинулась боковая дверца.

Циллер с подозрением посмотрел на автономник и буркнул:

– Только без фокусов.

– Да я вовсе не…

Он шагнул на борт.

За окнами бушевала метель, снежные вихри кружили, сплетаясь в узоры и складываясь в смутные очертания. Он смотрел вдаль, туда, где высились горы на далекой городской окраине, но снег, кружащий в полуметре от глаз, то и дело манил своим мимолетным непостоянством, отвлекая от мыслей о будущем.

– Ты пойдешь?

– Не знаю. Из вежливости надо бы не идти, чтобы успокоить Циллера.

– Верно.

– Однако какой смысл в вежливости, если вечером почти все присутствующие погибнут, а моя смерть и без того гарантирована?

– Поведение людей перед лицом смерти раскроет их истинную сущность, Квил. Ты поймешь, чего стоит их вежливость, и, может быть, оценишь их храбрость…

– Гюйлер, избавь меня от нотаций.

– Прости.

– Я мог бы остаться здесь, в апартаментах, посмотреть концерт или заняться чем-нибудь еще. А мог бы стать одним из четверти миллиона зрителей, присутствующих на исполнении симфонии Циллера. Я могу умереть в одиночестве – или же окруженный другими.

– Ты умрешь не в одиночестве, Квил.

– Да. Но ты, Гюйлер, возродишься.

– Возродится тот, кем я был до отбытия на это задание.

– Ну и что? Надеюсь, ты не сочтешь проявлением чрезмерной слабости с моей стороны, если я скажу, что смерть имеет для меня куда большее значение, чем для тебя.

– Нет, конечно.

– По крайней мере, музыка Циллера отвлечет меня на пару часов. Лучше умереть в финале уникального концерта, осознавая свою сопричастность к заключительной и самой впечатляющей ноте, чем испустить дух за столиком кафе или здесь, на полу, где меня утром и обнаружат.