Смотри в лицо ветру

– Они и были! Культура – вот кто. – Полковник хлопнул по койке Квилана, откинулся на спинку стула и закивал, сверкая глазами. – Они остановили войну, признавшись, что сами ее и развязали, вот так-то. Ага.

– Не понимаю.

Война началась, когда недавно получившая гражданские права и допущенная к власти фракция Невидимых повернула весь свой новообретенный арсенал оружия против тех, кто помыкал ими в старой доброй кастовой системе.

После неудавшегося гвардейского мятежа, когда часть армии попыталась сорвать первые в истории равноправные выборы, были созданы новые структуры милиции и эгалитаристской гвардии. Милиционные формирования, гвардия Невидимых, а также программы ускоренного обучения представителей низших каст, с тем чтобы дать им командование на большинстве кораблей флота, возникли как часть политики демократизации челгрианских вооруженных сил и выработки определенного равновесия власти для предотвращения возможных попыток военного командования захватить власть в государстве.

Решение было несовершенным и дорогостоящим, оно означало, в частности, что небывало широкий круг лиц получит доступ к мощному оружию, но для успеха требовалось, лишь чтобы никто не повел себя безответственно. Однако Муонзе, президент из Холощеных, именно так и поступил; за безумцем последовала половина тех, кто продвинулся благодаря реформам. При чем здесь, спрашивается, Культура? Квилан подозревал, что полковник ему сейчас об этом и расскажет.

– Сначала Культура продвинула в президенты придурка-эгалитариста Капире, – сообщил Димирдж, снова склоняясь над Квиланом. – Они склонили чаши весов в нужную себе сторону, обещая парламентариям всю проклятую галактику, если те проголосуют за Капире: корабли, орбиталища, технологии, одним богам ведомо что еще. И вот Капире, вопреки здравому смыслу, вопреки трехтысячелетней традиции, избирают президентом, вся система рушится, а ей на смену являются эгалитаристы с этим Холощеным ублюдком Муонзе. И знаешь что?

– Нет. Что?

– Они и его выборы подстроили. Та же тактика. Простейший подкуп.

– А…

– А знаешь, что они сейчас говорят?

Квилан помотал головой.

– Они говорят, что не предполагали, как скверно все обернется; они, видите ли, даже не задумывались, удовлетворятся ли предоставленным равноправием те, кто все время его и требовал; им никогда не приходило в голову, что их приятели из низших каст из глупой мстительности возжаждут возмездия, выжидая удобного случая, чтобы свести с врагами счеты. Это же бессмысленно, это же нелогично! – Последнее слово прозвучало как ругательство. – И вот когда здесь началась вся эта херня, они все еще перемещали свои корабли и военный персонал подальше от нас. У них не хватило сил для вмешательства, они не могли связаться с теми, кого подкупили и кому нашептывали советы, потому что эти гады либо сдохли, как Муонзе, либо оказались в плену или в бегах. – Полковник снова выпрямился. – В общем, наша гражданская война в действительности вовсе не была гражданской, ее устроили поганые доброхоты из Культуры. Я подозреваю, что это еще далеко не вся правда. Откуда нам знать, действительно ли они такие все из себя продвинутые? Может, их наука совсем немного лучше нашей и они нас испугались. Может, они нарочно все это подстроили.

Квилан пытался осмыслить услышанное. Полковник продолжал кивать.

– Ну, в таком случае они бы не стали признаваться, – наконец сказал Квилан.

– Ха! Наверное, просекли, что скрыть ни фига не удастся, и решили покаяться, чтобы спасти лицо.

– Но если бы они с самого начала рассказали и нам, и Невидимым, то войны…

– А это без разницы. Может, так или иначе мы и сами бы обо всем узнали. Они просто хотят выкрутиться из дерьмовой ситуации. Представляешь, – Димирдж постучал когтем по краю койки, – они на полном серьезе забросали нас цифрами и статистическими выкладками! Мол, такое случается очень редко, в девяноста девяти и так далее процентах случаев их вмешательство дает благотворные результаты, нам просто тупо не повезло, а им очень жаль, и они все сделают, чтобы помочь нам восстановиться! – Полковник покачал головой. – Сволочи! Не потеряй мы своих лучших на этой проклятой бессмысленной войне, затеянной ими, я бы им самим войну объявил!

Квилан уставился на полковника. У того глаза были широко распахнуты, шерсть на голове встопорщилась.

– Это правда? – вымолвил Квилан, недоуменно качая головой. – На самом деле?

Полковник вскочил, будто подброшенный гневом:

– Квил, посмотри-ка ты лучше новости. – Он огляделся, ища, на чем бы сорвать злость, и глубоко вздохнул. – Это еще не конец, майор. Это не конец, это никакой еще не конец. – Он кивнул. – Ладно, я пойду. Еще увидимся.

Он хлопнул дверью.