Смотрящие вперед

Мы обнялись и трижды поцеловались. Вещи оставили на островке - налегке надо было идти. Я только и взял, что лоцию и компас, а Фома - сети. Мелочи рассовали по карманам.

Сначала идти было хорошо, по морскому слежавшемуся песку с ракушкой. Мы шли часа два, торопливо и молча, спешили изо всех сил, а ветер стихал и стихал.

Осталось, может, какой километр дойти, когда ветер сменился на обратный--юго-западный... И, как на грех, почва стала илистой и вязкой. Мы напрягали все силы, чтобы вытаскивать ноги из чавкающего, засасывающего ила. Казалось, что мы не подвигаемся. Фома оглянулся назад, в глазах его отразился ужас, как в тот час, когда, разбуженный мною, он увидел приближающееся море.

-- Неужели обманул? - бормотал он по своей привычке вслух.- Что же, как кошка с мышами играет?

Это он говорил о Каспии, упорно одушевляя его. Во всем Фома был нормальный человек, кроме этого пункта.

Море догоняло нас, а проклятый ил не давал идти - в точности, как в моих снах. Я выбился из сил, у меня померкло в глазах, стало дурно. Но я взял себя в руки и некоторое время, не знаю сколько, шел как слепой, ничего не видя.

- Эхма! - горестно воскликнул Фома и, нагнувшись, бережно положил сети.

Дурнота окончательно сломила меня, смутно я почувствовал, как Фома взвалил меня к себе на спину, словно куль с рыбой.

...Пришел я в себя на берегу. Я лежал на склоне песчаного холма, надо мной наклонилось желтоватое небо с быстро бегущими разлохмаченными тучами. Фомы не было. Рядом валялся на песке его бушлат. Вскочив на ноги, я бросился искать Фому.

Я сбежал к морю и сразу увидел мокрого, сердитого Фому, барахтающегося в воде. Он громко кричал - не мне. Как только волна откатывалась назад, он поднимался и, что-то волоча за собой, пробегал вперед на несколько метров, потом волна опять с шипением сбивала его с ног, норовя вырвать то, что он тащил.

- Черта с два,- орал Фома,- не отдам!

Все же он выбрался на берег, волоча за собой растрепанные, спутавшиеся сети. Я помог ему оттащить их подальше от воды.

- Тебе лучше? - спросил Фома и, наклонившись к сетям, засмеялся.

- А все-таки отнял сети! - Он стал их старательно отжимать.

- Выжми сначала одежду на себе,- сказал я настойчиво.

- Ладно,- согласился Фома и стал раздеваться.

- Спички промокли?

- Нет, они в бушлате.

Пока Фома отжимал на себе одежду и сети, я насобирал топливо для костра. Между дюнами росла серая полынь, редкие кустики кермека с сухими розовыми цветами, кусты эфедры с толстыми искривленными ветками, а неподалеку я открыл целые заросли селитрянки.

Насобирав как можно больше топки, разжег огромный костер и с улыбкой посмотрел на Фому. Наступала ночь, а страх не приходил - мы были на земле.

- Отпустил нас, старый чертяка, даже сети отдал! - радостно засмеялся Фома и лукаво посмотрел на меня.

Мы чувствовали такой подъем, что, отогревшись и отдохнув, решили идти всю ночь. Съев остатки рыбы, пошли вдоль моря на юг. По мнению Фомы, мы находились где-то между мысом Песчаным и полуостровом Мангышлак.

К вечеру чуть подморозило, песок словно пружинил, идти было легко и весело. Над морем поднялся узкий молодой месяц, будто ломтик дыни в огромной синей пиале. Море шумно катило свои волны, мы то приближались, то отдалялись от него, обходя длинные изогнутые мысы.

Странное ощущение чего-то необычного, как будто мы очутились на другой планете, пронизало меня. Странной была местность, по которой мы шли,- совсем лунный ландшафт. Светлые кратеры, отражающие, как выпуклые зеркала, свет месяца, и вытянутые склоны темно-желтых бугров. Но это была наша родная закаспийская земля.

Я любил ее, и Фома любил ее, мы были ее дети. Моряки избирают свой жребий - море, и все же самый счастливый их час, когда они услышат крик: земля!

- Я был мальчишкой, которого бросила мать...- вдруг заговорил Фома. Он шел, чуть наклонившись под тяжестью сыроватых сетей, даже при свете месяца он походил на бродягу, и я тоже. Мы и были веселые бродяги Земли.- Я был школьником, которого выгнали из десятого класса за драки,- продолжал Фома,был боксером и получил звание чемпиона. Был линейщиком - плохим, не любил я этого дела, ты знаешь. Стал рулевым, потом капитаном промыслового судна... Это мне нравится, и я учусь заочно в мореходном училище, чтобы стать капитаном дальнего плавания. Капитаном солидным, заслуженным, на каком-нибудь крупнейшем пассажирском теплоходе я вряд ли когда стану - не тот характер! Может, подвернется другое дело на море, которое придется по душе... Но вот о чем целыми днями я думал там, на острове Елизаветы: надо твердо знать, для чего живешь, а не просто болтаться по свету, где больше понравится. Так я говорю, Яша, или нет?

- Правильно говоришь.

- То-то и оно, что правильно. А какая у меня цель?

- Разве у тебя нет цели, Фома?

- До сих пор у меня была лишь одна-разъединая цель: добиться, чтоб Лиза стала моей женой. Мне казалось- откровенно сказать, и сейчас кажется - это главное, а остальное приложится. Но ведь для мужчины этого должно быть мало?

- Мало, Фома,- подтвердил я сурово.