Смотрящие вверх

Расписание лечения было насыщенным, поэтому вставать пришлось в пять утра. Дело в том, что первый укол ставили в шесть, в семь было промывание, в восемь – осмотр, далее завтрак и всё остальное.

У дверей пятого корпуса я был за полчаса до процедуры. Успел постоять с мужиками и обсудить приезд скорой помощи: в приёмный покой санитары заносили тело, в котором торчал нож. Самые любопытные сбегали и узнали, что за история. Оказалось, что мужики пили, подрались, один другому всадил в пузо нож. Санитары не стали его вытаскивать, а тело отправили сразу на операционный стол. Так начинался второй день моего пребывания в больнице.

Укол был не проблема – для обезболивания в кармане лежала ампула с лидокаином. Но вот с промывкой по-хорошему не получилось: как и в прошлый раз, санитарка-скала так надавила на поршень шприца, что всё опять полилось изо рта и носа. Ну а что вы хотели от бесплатной медицины?

В восемь настал час осмотра. Он проходил в процедурной и на том же стуле. Да и контингент сильно не изменился: тот же заведующий отделением и санитарка-скала. Вот только руки доктора выплясывали такой карамболь, что моментом я испугался, но потом приказал себе успокоиться и не паниковать. Санитарка-скала открыла журнал и что-то прочитала доктору, тот взял стальной блестящий инструмент и начал попадать мне в нос. Но вчера был праздник и награждение, поэтому он всё время промахивался – руки отказывались вести себя спокойно и продолжали свой дикий танец с саблями у меня перед глазами. Я уже подумал, что сейчас скажу нечто вроде «У меня ничего не болит, и пора бы вообще оставить меня в покое», но медицинские боги смилостивились, и железный предмет оказался в носу. Наклонившись и посмотрев внутрь, доктор многозначительно сказал «мммдааа», вытащил железку, махнул рукой и вышел. Медсестра начала что-то писать в журнал, а мне сказала: «Идите и позовите следующего».

Чем подкупала бесплатная медицина, так это чётким соблюдением правила «меньше знаешь – лучше спишь». В данном случае «мда» – это то, что сказал доктор о текущей болезни. И действительно, без лишней медицинской зауми. Уже к завтраку в голове наступало спокойствие, перераставшее в тихую уверенность, что всё идёт по плану.

Да, кстати, напротив нашей палаты была палата платная: полторы тысячи рублей в день. Одинокая огромная кровать, кондиционер, телевизор, и ко всему этому прилагалась персональная санитарка. Там обитал некий коммерсант, который целый день лежал, смотрел телек и куда-то постоянно звонил. Ходить за едой не надо, стоять в очереди на процедуры и уколы тоже: всё это делала прикреплённая к телу персональная дама в медицинском халате. Даже разговор по телефону не прерывался в таких случаях. Не подумайте чего – зависти не было, ибо у нас – веселье и компания, а там – сплошная грусть и одиночество.

Отдельно нужно описать то, что называлось завтраком, обедом и ужином. Начнём с того, где это должно происходить. Про это я не могу сказать ничего вразумительного даже сейчас. Ибо в течение дня всё менялось с точностью до наоборот: например, завтрак в приказном порядке заставляли кушать в палате, а на обед – всех вдруг выгоняли в столовую и строго-настрого запрещали есть в палатах. Сама еда, возможно, была вкусной и свежей, но до нас доходили явно не все продукты и не сразу. Вот как вы думаете, сколько нам выписывали и сколько мы получали масла в тарелки, если у санитарки на раздаче было язвительное прозвище «двести грамм»? Но что бы там ни говорили, а каши я наелся на год вперёд. Мне она нравилась, и ел я её с удовольствием.

Конечно, продукты можно было и покупать. Да, был холодильник – один на пять палат. Там разрешалось хранить только молочные продукты, только свежие и только не более суток. Для этого в каждом пакете лежала записка с датой покупки. За соблюдением этих правил пристально следили медсёстры. Можете себе представить движение возле холодильника, если учесть, что им пользовались одновременно более двадцати человек. Но больные возмущались как-то вяло, ибо понимали, что могут лишиться и этого.

Палату тем временем забили до отказа. Медсёстры принесли даже лавку из коридора, на которую положили какого-то наркомана, предварительно поставив ему капельницу. Без особых признаков жизни он пролежал целый день, и мы слегка заволновались: жив ли человек? Но санитарки сказали, что это уже не первый и даже не десятый раз, «так что не волнуйтесь, он ещё вас переживёт». На второй день наркоман встал, обвёл нас мутным взглядом, сказал: «Если что – я Сашок» – и пошёл курить. К обеду приехали его друзья, и после непродолжительных бесед он уехал, даже не сказав спасибо медсёстрам. Наверное, все эти нежности благодарностей и сопли прощаний настоящему мужчине не к лицу.