Смотрящий

Я молчал, даже не представляя, чтобы сделал бы на его месте. На убийство, наверно, не пошел, но с другой стороны оставить всё, как есть, стало бы унижением самого себя и пришлось бы с этим жить, постоянно ощущая себя неудачником и ничтожеством. У людей, которые умеют жалеть себя, это получилось бы легко, но те, у кого с детства слёзы на лице появлялись только от невыносимой физической боли после жесткого перелома или другой травмы, не способны на это. Мужчина по- настоящему твёрд только тогда, когда его жесткость направлена в первую очередь к себе, а уже только потом к окружающим. То, что ты хочешь от других, вначале взимай с себя.

Да, за нож я бы не взялся, но хороший плотный прямой удар в нос, скорей всего, нашёл бы своё место и мог закончиться тем же этапом в исправительно-трудовую колонию, но с меньшим сроком. А значит, разницы никакой. Либо ты с достоинством, и видишь только ржавую колючую проволоку с такими же решётками, либо без него и, стараясь всё забыть, сидишь на берегу, и смотришь, как озёрная вода играет с твоим поплавком. Третьего не дано.

— Есть о чём покумекать. Я прав, разведка? — видя мою задумчивость, игриво спросил Лесник.

— Да, история явно не с хеппи-эндом.

— Поэтому это жизнь, а не кино. Здесь всё без прикрас.

— Ты видел её потом, когда освободился?

— В этом не было никакого смысла. Я наводил кое-какие справки, еще, будучи на зоне. У неё двое детей и она живет с ним. Моё появление не сделало бы ей жизнь лучше, да и не надо было этого. Моя дорожка уже никак не пересекалась с семейными отношениями.

Я не заметил, как пролетело около часа. Раздавшаяся тяжелая поступь наверху в одно мгновенье вернула ощущение близкой смертельной опасности, и снова адреналин стал закачиваться в ускоряющую своё движение кровь. Эти шаги явно не принадлежали волкам.

— Кто это? — шёпотом спросил я.

— Тяжелая артиллерия, — Лесник пристально вглядывался в потолок, — не предполагал? Да и я не додумался.

— Ты хочешь сказать, они привели медведя?

— Да, теперь понимаешь, насколько Белый умнее, чем мы думаем. Наливай керосин в свой тазик, готовь ловушку, а я постараюсь удержать шкаф, чтобы не опрокинул.

— Лесник, может, я его пристрелю? Думаю, легко попаду через щель.

— С Макара на него надо будет выпустить всю оставшуюся обойму, и то не уверен, что поможет. Одной пулей ты его не возьмешь, но задержать получится.

Подвал наполнился едким запахом керосина, что только завело косолапого. Сверху по шкафу стали наноситься мощные удары лапой, даже было слышно, как когти впиваются в толстую древесину и вырывают небольшие её куски. С методичностью пневмомолота медведь пытался пробить верхнюю доску, но ударов через десять его остановили. В возникшей тишине чётко было слышен непонятный тихий рычащий говор, как будто ему объясняли, что надо делать и как, а он внимательно слушал. От этого становилось слегка жутковато и рука, уже по привычке, дабы унять тревогу, непроизвольно достала пистолет. Огненная ловушка была готова, оставалось только поджечь и раскидать на полу под ней завязанные на узел куски тряпок, пропитанных горячей смесью жидких углеводородов, уныло лежавших на металлической сетке кровати в ожидании своей участи быть спаленными, словно отряд приговоренных кукольных ведьм. Матрас я положил на пол посреди подвала и облил оставшимся керосином по инерции, не зная, как он горит, но думая, хуже не будет. Медведь явно прислушался к тому, что ему нашептали по поводу новой тактики и лапа бурого, в отличие от волчьей, стала с трудом протискиваться в щель. Опрокинуть баррикаду для него не было большой проблемой, главное цепко захватить когтями верхний угол. Когда это получилось и шкаф начал медленно накланяться, Лесник упёрся всем телом на стенку, а я подошел со стороны увеличивающегося просвета и, в секунду определив положение тела, нажал на курок. Патроны просохли, и выстрел в подвале прозвучал, как раскат грома.

— Разведка! Твою мать, предупреждать надо. Так и до контузии не далеко, — в возмущённом голосе напарника были слышны нотки веселья, как у человека, которому после долгого простоя резко пришлось заняться трудным, но любимым делом.

Пуля достигла цели и медведь, не понимающий, что произошло, вытащил лапу назад. Только через пару секунд он ощутил неприятное наличие чужеродного маленького тела внутри себя и это обстоятельство разъярило. Стены хижины готовы были рухнуть от его яростного рёва, вызванного не болью, а гневом, в его жизни ещё никогда и никто не посмел пойти против него, тем более попытаться остановить.

— Лесник! Ставь лестницу в бункере, а я их встречу. Клиент готов. Они злые, как цепные псы, то, что надо.

— Давно никто не давал мне команды, — он дружески хлопнул меня по плечу и, стараясь не хромать, исчез в коридоре.