Смотрящий

Северный брат медоеда сорвался с места и сделал выпад правой лапой в виде бокового удара, пытаясь выбить нож. Никто из нас не ожидал, что она так мастерски владеет боксёрскими приёмами. Лесник среагировал в последний момент, но один из когтей зацепил пальцы, заставив ослабить сжатый кулак на рукоятки ножа, который предательски выскользнув, бесшумно упал на землю. Росомаха, почти впритык прижав голову к ветке, ринулась в атаку, стараясь как можно быстрее насладиться вкусом человеческих внутренних органов. Вполне возможно, она попробовала бы их в первый раз. Рывок бы настолько стремительным, что Лесник не успел ничего сделать, но наше единственное спасение в виде пистолета Макарова уже плотно лежало в моей руке. В таком положении мне ещё не приходилось стрелять, да и владение стволом обеими руками не было моей сильной стороной. Только по лапам росомахи я мог определить, где она находиться и чтобы попасть в неё, надо было вынести левую руку в сторону, вывернуть и направить верх кисть. Ни о какой прицельной стрельбе не могло идти и речи. Самое плохое, что я мог зацепить Лесника, но другого выхода не было.

Клыки росомахи только коснулись куртки, как выстрел и просвистевшая над ней пуля, остановили её. Она отскочила назад, не понимая, что произошло, а затем, перегнувшись через ветку, развернула голову и с удивлением посмотрела на меня. Как для хищника у неё была симпатичная мордашка, пока снова не обнажила свой оскал. Второй выстрел, который также не отличился точностью, уже был виден, вогнав кусок металла в ветку рядом с её головой. Теперь хоть появился ориентир. Находясь в такой ситуации, сложно было не потерять самообладание и третье нажатие курка не заставило себя ждать. Минимальная корректировка ствола дала свой результат, и росомаха впервые почувствовала, что такое сквозное ранение. Пуля вошла в районе лопатки и, не столкнувшись с костью вышла навылет, срубив ветку. Самый страшный хищник из семейства куньих не собирался сдаваться, развернулся на месте и направился к моим ногам. Я видел, как её когти шагали, крепко цепляясь за ветку. Чем ближе она приближалась, тем легче мне становилось попасть в неё снова. Главное, не пропустить этот момент. Если клыки росомахи первыми вонзятся в ступни, я вряд ли смогу удерживать замок и сорвусь вниз навстречу стаи волков, не сводивших с меня всё это время холодные мертвые взгляды. В голове пролетела обнадеживающая мысль, что у меня осталось два патрона, а это всегда лучше, чем один. Значит, есть право на промах, но это не повод расслабиться. Судя по лапам, росомаха уже была почти надо мной в сантиметрах тридцати от ног. Я поднял руку и выстрелил, услышав с разочарованием, перешедшим в злость, как пуля уходила в небо, шелестя листьями. Росомаха замерла на мгновение и, осознав, что сейчас выстрел был сделан в пустоту, бросилась в ноги. Хоть пару последних лет не часто занимался спортом, веса я не набрал, и моя физическая подготовка не сильно пострадала за это время. Мышцам живота удалось поднять туловище, но оставаться бездвижным, чтобы не дёрнулась рука, в таком положении было невероятно трудно. Еще ко всему от этого рывка плечо отдало лавиной боли, прошедшей по всему телу. Сжав зубы, я замер, выпустив последнюю пулю практически в упор, и сразу корпус рухнул вниз, снова приняв позу летучей мыши. Росомаха осталась на месте, но было заметно, как когти ослабили хватку и лапы бессильно обняли ветку.

– Добил ты эту тварь, – услышал я голос Лесника, – подожди, сейчас скину её.

Перебирая руками, он придвинулся к ней и, ударив открытой ладонью, сбросил на землю неподвижное тело. Оно упало глухим шлепком в полной тишине. Волки потерянно молчали, они боялись подойти к ней, даже мёртвой. Я посмотрел на её оставшийся оскал и подумал о том, что такое чучело вполне украсило бы городской краеведческий музей на этаже местной фауны. Мои мысли перебил голос Лесника:

– Долго так висеть будешь? Руку давай.

Резь пробивала всё тело, но с этим приходилось мириться и, засунув пистолет за пояс, вскоре снова сидел, облокотившись на ствол дерева, левой рукой прижав правую к туловищу, пытаясь успокоить боль. Подняв глаза на Лесника, я не смог сдержать улыбку.

– Ну, вот, как-то так получилось, сосед. Патронов больше нет.

– Я знаю, я считал, – он ухмыльнулся в ответ, а через секунду уже полностью серьезный, спросил. – Что с плечом?

– Крови вроде немного, но рука не движется. Скорей всего, сухожилия рванула. Без операции, тут уже никак.

Лесник склонил голову, посмотрел на свою расцарапанную кисть, затем его глаза, прищурившись, пристально уставились на меня.

– Никому, никогда не был должен. Но ты, спас мне жизнь, – я только приоткрыл рот для ответа, как он безапелляционным голосом продолжил, – поэтому, разведка, слушай и не перебивай. Отдать долг для меня, это святое. Я не золотая рыбка, но кое-какие желания в состоянии исполнить. Когда выберемся отсюда, у тебя будет одно. На будущее, подумай об этом хорошенько.