Смотрящий вниз

– Э нет, батенька! – возразил Заклунный. – Чацкого по недоразумению в сумасшедшие записали. А Маевского – по заключению экспертизы! Ощущаете разницу?! Так что истинные причины сего преступления останутся вечной загадкой криминальной психиатрии. Если, конечно, Маевский в себя не придет. А он, я думаю, не придет. Это уж наши врачи расстараются. Ну и адвокаты помогут: не бедный все-таки человек. Да и связи у него те еще. Остается Хасан: слуга и стрелочник. Успел-таки, мерзавец, голову референту Вершинина оттяпать. В убийстве сознался сразу, про хозяина – ни слова. Короче, маньяк-одиночка. Хотя понятно, по чьей указке действовал.

«Религия бедуинов, – читал я как-то у моралиста Монтеня, – учит, среди всего прочего, и тому, что душа павшего за своего владыку вселяется в новую телесную оболочку – более удобную, более красивую и более прочную, чем предыдущая. Из-за этого представления они с большой готовностью подвергают свою жизнь опасности». Ну, что же – Аллах ему в помощь, курду Хасану!

– А вот интересно, – Заклунный бросил в стакан щепоть заварки и вынул из него кипятильник, – чего эти друзья комсомольской юности – Вершинин с Маевским – не поделили? Похоже, у Маевского зуб на специалиста по банкам и офшорным лавочкам, как полагаешь? Или Вершинин у Маевского бабки заныкал? Люди-то все из одной системы! Вершининские, разобраться, люди-то! И – слышь?! – все в один голос твердят, что не знают они, бедолаги, причин собственного похищения! Как тебе?! Три недели под замком – и не знают ни хрена! Это о том, что они не знают, у меня сегодня с утра целая очередь собралась отчитаться!.. Да еще эти несчастные случаи от Москвы до северных окраин. У тебя-то есть идеи?!

Заклунный как-то незаметно перешел со мной на «ты». Я был не против. Человек мне валиум достал.

– Паш, ты извини меня, конечно, за праздное любопытство, – пресек я его досужие размышления. – Но тебе это зачем? Мало в прокуратуре громких дел пылится?

– Тебе скажу. – Испив чаю, Заклунный потянулся за детективом. – Не поверишь, но люблю, когда зло наказано! И чтоб в конце хеппи-энд непременно присутствовал. Вот как в книжках. Жути нагонят, а потом глядишь – и все тип-топ!

Он показал мне обложку литературного произведения: Е. Лопухина. «Ошибка Немого».

«Да! – призадумался я. – В книжках оно конечно! А Вершинин, как пить дать, всех своих заложников отпустил уже. И они его, само собой, в глаза не видели. Даже, где сидели, не вспомнят!»

– Нет, с банкиром я, разумеется, побеседую для интереса, – заметил следователь. Но, как показывает практика…

Не закончив, он встал и потянулся, с намеком на то, что нам прощаться пора.

– Ты, Санек, не слышал про такой кооператив народных мстителей: «Белые твари»?! – спросил Заклунный, отмечая мой пропуск. – Тут один Зорро вроде как нам подсобил! Твоей, по описанию, комплекции, но в маске! А ты без маски. Значит, это не ты.

– Если что услышу, тебе первому расскажу. – Я встал со стула.

– А сыночка-то мотоцикл сегодня в трех шагах от твоего дома нашли! – хмыкнул Паша. – Бывают же совпадения!

– Какого сыночка?! – Год, проведенный под крышей с артисткой театра «На задворках» Дарьей Безродной, даром не пропал.

– Ладно, бывай! – Паша проводил меня до выхода. – Мне еще с Раздоровым нервный разговор предстоит!

– Завидую, – посочувствовал я. – Будущий президент не с каждым беседует.

– Будущий президент?! – встревожился Паша. – Думаешь, все так плохо?!

Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Да, – сказал я напоследок. – А как там наш Задиракин поживает?

– В клетке, сволочь, поживает, – помрачнел следователь.

Не жаловал он, Паша Заклунный, продажных ментов.

– Надеюсь, этот вид в неволе не размножается. – Я встряхнул его руку. – С наступающим тебя.

На том мы и расстались.