Смотрите, Джейн забивает!

- Я не хочу никого другого. - Его слова прозвучали как нежная ласка, когда он добавил: - Я хочу тебя, Джейн.

Ее гнев испарился, а осталась лишь глубокая боль. От нее скручивался желудок, и сжималось сердце. Прежде чем возник риск, что она разразится рыданиями, как девчонка, Джейн швырнула дротики в Люка.

- Очень плохо, - сказала она, развернулась и вышла из бара. И уже добралась до своей комнаты на двадцать пятом этаже, когда ее зрение затуманилось. «Я не буду плакать из-за Люка Мартинò», - сказала себе Джейн, вытирая глаза носовым платком.

Прошло десять минут, прежде чем Люк постучал в дверь. Боясь, что весь этот шум, который он устроил, встревожит охрану отеля, Джейн впустила его.

- Что тебе надо, Люк? – она скрестила руки на груди и, показывая свою непреклонность, осталась стоять на месте.

Счастливчик прошел в комнату и заставил Джейн отступить на несколько шагов.

- Тебя, - ответил он, когда за ним захлопнулась дверь.

- Меня это не интересует. - Он подошел так близко, что ее предплечья касались его груди. Он целенаправленно вторгался в ее личное пространство, и Джейн отошла в другой угол комнаты, подальше от аромата его туалетной воды. – Ты сказал мне, что не считаешь меня фанаткой, но именно так заставил чувствовать себя.

- Прости меня за это, - он нахмурил брови и посмотрел вниз на свои туфли. – Я не хотел заставлять тебя чувствовать себя фанаткой.

- Слишком поздно. Ты не можешь спать со мной, а потом даже не думать обо мне, как будто я ничего не значу.

- Я никогда не думал, что ты ничего не значишь, - Люк снова поднял на нее голубые глаза, взгляд которых был искренен, когда он сказал: - Я думал о тебе, Джейн.

- Когда? Когда ты был с другими женщинами?

- Я не был ни с кем, кроме тебя.

Джейн почувствовала облегчение, но все еще была чертовски зла.

- А ты думал обо мне, когда был занят тем, что игнорировал меня?

- Да.

- И когда избегал меня?

- Да. Каждый раз и все время между ними.

- Ну что ж...

- Я думаю о тебе, Джейн, - он подходил к ней, пока между ними не осталось всего несколько дюймов. - Очень часто.

Она поверила ему, когда он сказал то же самое несколько недель назад. Но не в этот раз.

- Я и прежде слышала это от тебя, и это неправда, - сказала Джейн, но в ее сердце был предательский кусочек, который хотел поверить ему… очень сильно. Она сделала шаг назад и икрами ударилась о край кровати.

- О, это правда. Во сне и наяву я не могу выкинуть тебя из головы, - Люк взял ее за плечи и мягко толкнул на постель. – Ты осложнение, которое мне не нужно. – Он последовал за ней, положив руки по сторонам от головы Джейн и втиснув колено между ее бедер. – Но ты осложнение, которое я хочу. То, которое я собираюсь иметь.

Джейн положила руки ему на грудь, чтобы остановить его. Сквозь хлопок рубашки Люк излучал тепло, как печка, и оно согрело ее ладони.

- Я не думаю, что ты знаешь, чего хочешь.

- Нет. Я знаю. Я хочу тебя. И быть с тобой намного лучше, чем быть без тебя. Я больше не собираюсь бороться, - он поцеловал ее между бровей. – Не собираюсь бороться с тем, что чувствую к тебе. Я обречен на проигрыш и окажусь просто чертовски расстроенным.

Его слова каким-то образом развеяли ее гнев, но страх все еще тяжким грузом давил ей на сердце.

- Что ты чувствуешь? – спросила Джейн, хотя не была полностью уверена, что хочет это знать.

Люк коснулся губами ее лба:

- Я чувствую, будто ты ударила меня клюшкой между глаз.

Он не сказал, что влюбился в нее, но удар в голову клюшкой тоже неплох. Вместо того чтобы оттолкнуть Люка, Джейн провела ладонями по его груди:

- Это хорошо?

- Это не очень хорошее ощущение. Ты превратила мою жизнь в хаос.

Отлично, потому что она тоже была в полнейшем хаосе. Джейн попыталась держаться за свою боль, но вместо этого вытащила рубашку Счастливчика из джинсов и посмотрела ему в глаза. Затем ее взгляд переместился к его рту.

- Как ты получил шрам на подбородке? - спросила она.

- Упал с велосипеда, когда мне было лет десять.

- А шрам на скуле? – она скользнула руками ему под рубашку и коснулась напряженных мышц и упругой кожи.

- Драка в баре, когда мне было двадцать три, - Люк втянул воздух. – Еще есть вопросы, прежде чем я раздену тебя?

- Тебе было больно, когда ты делал эту татушку?