Смотритель

Единственное что у него совершенно не пострадало это протез левой руки, благодаря нему трое механоидов уже никогда не поднимутся. Аристарх где-то слышал, что если очень долго и постоянно бить человека, то со временем его тело научится различать, из какого материала сделана обувь садистов. Аристарх, похоже, научился различать, из какого металла сделаны кулаки механоидов. Как же это все-таки больно, когда тело начинает сращивать кости.

По его щекам текли слезы, которые он не в состоянии был остановить, смешиваясь с кровью, они падали на землю бурыми каплями. Постепенно они высыхали, и Аристарх был готов к новому раунду. Заметив, что Колошин поднимается, механоиды опять набросились на протектора. Стальная нога механоида, что должна была в очередной раз раздробить ему ребра, была остановлена левой рукой Аристарха. Мгновенно вскочив на ноги, Колошин раздробил противнику горло, а следующим ударом проломил череп, доведя счет до четырех. Большего в этом раунде он достичь не успел, ноги хрустнули, заставляя его упасть на землю с гримасой боли на лице, за ногами последовали ребра, и финальным аккордом оказалось вмешательство Грога. Аристарх лежал на спине, его тело подергивалось в конвульсиях, на которые он не мог влиять.

— Возможно, ты забыл, но у тебя есть задание, — произнес Грог, стоя над протектором и взирая на него через прорези стальной маски. — Тролли должны разобраться с Клэр, но я не исключаю вмешательства со стороны ордена. И ты должен убедиться в том, что она мертва, если нет, то придется тебе ее убить, а потом убьют тебя, и, думаю, мы больше с тобой не увидимся.

Последнее что помнил Аристарх, это ботинок Грога, ударивший его в лицо. В сознание Колошин пришел от чьих-то осторожных толчков в плечо.

— Э, мужик, ты случаем здесь копыта не собираешься отбросить? — донеслись до Аристарха чьи-то слова. — Мужик я серьезно, вали подыхать куда-нибудь в другое место.

Колошин открыл глаза и сфокусировал взгляд на стоящем возле него сатире.

— Где я?

— В Мун-сити, — пожал плечами сатир.

— А точнее?

— Пересечение четвертой и пятой.

— На пятой находится орден десяти, — скорее уточнил, чем спросил Колошин.

— Так и есть…

Аристарх опять потерял сознание, а когда пришел в чувство то обнаружил возле себя труп сатира, а попытка вспомнить, как это произошло, отозвалось жуткой болью в затылке. Ощупав его правой рукой, он обнаружил какую-то гадость у себя на голове. Память мгновенно подсказала, что это за мерзость присосавшаяся к его телу. Первое пришедшее в голову желание отодрать пакость, было пресечено механическим пауком. Сильнейшая головная боль заставила Аристарха рухнуть на землю.

Отплевавшись от попавшей в рот земли, Колошин медленно поднялся на ноги. В голове звучала одна и та же фраза, «убить протектора Клэр». И сопротивляться этому не было никакой возможности, едва он хотел подумать о чем-то другом, как голова начинала раскалываться от боли, пока он опять не начинал думать о том, как ликвидировать Клэр. Взглянув на мертвого сатира, Аристарх странным образом не испытал никаких чувств, хотя он и догадывался что скорее всего это дело его рук. Соваться в здание ордена определенно глупая мысль, его убьют еще на пороге, а если Клэр не казнили, то лучшего места, чем ее квартира не придумать. В том, что она там появится, Колошин нисколько не сомневался, и для него это означало скорейшее прекращение головной боли. Если он не избавится от нее, то она сведет его с ума.

К дому Клэр он добирался самыми темными переулками, и пустынными улицами. Его могли узнать, а подобного поворота Аристарху совершенно не нужно. Осталось преодолеть еще один закоулок, и он окажется напротив дома, той, кто ему небезразличен. Паук на затылке быстро вернул его мысли в нужное русло, послав болевой импульс от которого Колошину пришлось опуститься на одно колено. Мгновенно пересохшие губы принялись без остановки шептать три слова: — Убить, протектора Клэр… убить протектора…

Боль ушла, паук, сделав свое дело, ослабил хватку, позволив Аристарху дальше следовать намеченному плану. Окна в квартире Клэр оказались темны, и Колошину оставалось ждать в переулке, следя за парадной из-за угла здания. Слева от него заискрилась лампа уличного фонаря, Аристарх вынул пистолет, и одним выстрелом устранил проблему, погрузив, то место где он стоял обратно в темноту. Глубоко в душе он надеялся что никто в ближайшее время не придет чинить перегоревшую лампу, он совершенно не хотел чтобы паук, сидевший у него на затылке опять используя его тело кого-то убил. Секунды бежали превращаясь в минуты, а те в часы, и все это время Аристарх стоял неподвижно, подобно статуе. И только полы плаща реагировали на редкие дуновения ветерка.