Смотритель. Книга 1. Орден желтого флага

— Сначала медиумы общества «Идиллиум» думали, что могут создавать новую вселенную как им заблагорассудится. Они на полном серьезе спорили, каким сделать нового человека — огромной стрекозой, живущей в небе, или электрической медузой, обитающей в море… Изменить решили и космос — художники даже нарисовали эскизы новых созвездий.

Новое небо было куда красивее ветхого — хотя бы потому, что лучше отражало мифологию человечества. Но как только медиумы Идиллиума начали создавать пылающие шары звезд в помысленной ими бесконечной пустоте, произошло нечто жуткое. Вся вовлеченная в эту работу группа медиумов сгорела вместе со своим baquet. Их словно испепелил небесный луч — отблеск космического огня, который они кощунственно посмели зажечь.

— Интересно, — сказал я.

— Похожие проблемы начались и с твердью под ногами. Сперва архитекторы Идиллиума предполагали сделать новую землю плоским диском — и окружить ее бесконечным плоским морем… Но несчастье случилось опять — занимавшиеся этим погибли. Их как бы раздавила бесконечная тяжесть — даже от их baquet осталось в прямом смысле мокрое место. Пришлось загнуть море за горизонт, как на Ветхой Земле. Произошло еще несколько подобных трагедий — и медиумы стали понимать, что обладают свободой только внутри узкого коридора возможностей. Весьма узкого.

— Но почему? — спросил я.

Смотритель пожал плечами.

— Ученые не смогли ответить на этот вопрос, — сказал он. — Наука того времени даже не пыталась объяснить мистерию Идиллиума. Поэтому за дело взялись теологи, тоже входившие в состав общества. Они объявили причиной всех бед то, что архитекторы Идиллиума нарушили волю Верховного Существа. В чем заключается воля Верховного Существа применительно к новому миру, теологи, естественно, не знали, поскольку никаких священных текстов на этот счет не имелось, откровений — тоже. Члены общества «Идиллиум» были большей частью трезвыми прагматиками, и экстатические видения их не посещали. Единственным способом понять божественную волю признали метод…

— Проб и ошибок? — догадался я.

Смотритель кивнул.

— Именно тогда выяснилось, что индивидуальное путешествие, которое позже стали называть Великим Приключением, может быть каким угодно — а вот общее для всех пространство, каковым был Идиллиум, подвержено ограничениям. То, что видят… Как ты говорил?

— То, что видят двое, создано Богом, — повторил я.

— Почти. Постепенно архитекторы Идиллиума поняли границы своих возможностей — и сформулировали законы воплощения. Их было два. Первый ты уже процитировал, только в те дни его формулировали иначе: «То, что видят трое, видит Верховное Существо».

— Почему трое, а не двое?

— Теология, Троица, мистика, не знаю. Важно, что он проводит грань между общим и частным. А второй закон звучал так: «Творящая воля человека не должна создавать радикально новых форм». Другими словами, отныне медиумам разрешалось лишь воспроизводить существующее. Новый мир обязан был походить на Ветхий. Хотя бы приблизительно.

— Но почему? — спросила Юка.

— На этот счет высказывалось много предположений. Главным образом, конечно, теологических. Я не буду повторять аргументы о плане Верховного Существа, о священном чертеже, от которого нельзя отклониться — никто этого чертежа не видел. Лично мне кажется, что остроумнее всего сформулировал суть вопроса один из наших физиков, по совместительству еще и богослов: новое творение, сказал он, может существовать лишь до тех пор, пока скрыто в тени прежнего, — а чтобы спрятаться надежно, оно должно этой тенью стать… Очень похоже на правду.

— То есть новый мир оказался просто копией старого? — спросил я.

— Нет. Не копией. Не забывай, — Смотритель поднял палец, — что тень повторяет только внешний контур предмета. В тени можно спрятать многое, чего нет в оригинале. Главное — не нарушать предписанных тени границ. Как объяснял когда-то мой наставник, любивший понятные сравнения, мы едем на дилижансе творения зайцами, прячась на заднике от кондуктора… Суть законов воплощения проста — нам нельзя высовываться. Но пока нас не видно в тени Ветхой Земли, мы можем делать что хотим.

— Значит, архитекторам Идиллиума пришлось проститься со своей мечтой о совершенном мире?

— Вовсе нет, — ответил Смотритель. — Мы не можем создавать радикально новых форм, но можем как угодно комбинировать старые. Частности могут быть любыми, пока не нарушено общее равновесие. Эти рамки позволяют нам очень многое. Мы используем Ветхий мир как библиотеку лекал — и вырезаем по ним нужные нам узоры. Мы не можем приказать штукатурке стать звездой. Но мы в силах нарисовать на ней фреску со звездами…

И он показал на стену. На ней появилось синее небо с золотыми точками — и большое оранжевое солнце с улыбающимся лицом.

Потом фреска исчезла вместе со штукатуркой, и я опять увидел покрытое рябью темное пятно.