Смотритель маяка

– Убейте меня, – сказала она.

– Что? – Он не мог поверить в её слова. – Нет, нет, вы будете жить. Шрамы затянутся, впереди долгая жизнь.

– Вы не… понимаете.

– Вам надо беречь силы.

Что-то в её взгляде привлекло внимание Артёма. Подёрнутые усталостью прекрасные глаза округлялись, наполняясь первобытным трепетом. Будто за его спиной вырастало невообразимо жуткое чудовище.

Зажатый тисками отчаяния, он медленно обернулся. Человекоподобное существо стояло на задних лапах, упираясь головой в потолок. Вытянутая пасть растянулась в издевательски приторной улыбке.

Монстр занёс лапу с когтями-лезвиями для смертельного удара…

– Камера стоп!

Застигнутый врасплох громким возгласом Артём вздрогнул. Остановка съёмки до конца дубля означала, что что-то пошло не так. Он вопросительно смотрел на режиссёра, восседавшего в кресле перед монитором, в ожидании очередного завуалированного монолога об актёрской бездарности. Неужели придётся переснимать весь эпизод? Вспыхнул свет, и Артём прищурил глаза. Атмосфера ужаса покинула декорации до нового дубля.

Режиссёр вбежал на съёмочную площадку, заламывая руки.

– Нет! Нет! Нет! – обратился он к Артёму. – По сценарию ты должен закричать, перед тем как вервольф оторвёт тебе голову. А ты вместо этого молчишь как рыба. Неужели нельзя запомнить такую мелочь как крик?

– Простите, – виновато сказал Артём, разглядывая выданные ему для съёмок ботинки на толстой подошве. – Я хотел выдержать паузу перед криком.

– Он хотел, – режиссёр малобюджетных фильмов ужасов Роберт Канцевич поправил высокий ворот чёрной водолазки. Маленький рост он компенсировал распухшим эго. На что имел абсолютное право, являясь главным на площадке. – Импровизация массовке непозволительна. А вы, молодой человек, хоть и мелькнёте на экране крупным планом, есть самая настоящая массовка. Расходный материал. Когда добьётесь известности, приходите, обсудим с вами видение персонажа за бокалом бренди. А пока вы получаете тысячу рублей за смену, я требую следования творческой дисциплине! Вам понятно?

– Да. – Артём вытянулся. На самом деле он получал за съёмочный день три тысячи рублей, потому что в его роли было несколько реплик. – Извините. Никакой самодеятельности.

– Никто не выйдет из павильона, пока мы не доснимем сцену! – обратился режиссёр к съёмочной группе. – Охрана, заприте двери! Меня подвесят за одно место, если мы не уложимся в сроки. И в бюджет. Завтра по плану сцена в подвале.

Режиссёр присел на кровать. Положил руку на колено девушке, заявленной в сценарии как «безымянная жертва номер три». Она была облачена в костюм телесного цвета, закрывающий настоящую грудь и другие интимные места.

– Девочка моя, ты сыграла великолепно.

– Спасибо.

Её звали Вика. Они играли сцену убийства Артёма уже третий раз за сегодня. В первый раз режиссёру показалось, что труп номер два дышит. Второй раз дымовая машина перестала работать перед самым началом съёмки. Пришлось технику залезать в её внутренности. Сцену снимали одним кадром без переставления камеры. Под крупным планом Артёма режиссёр имел в виду кадр с головой Артёма, перед тем как она покатится отдельно от тела по измазанному бутафорской кровью полу. Артём успел подержать в руках «свою» выполненную из папье-маше голову. И совсем не похоже. С другой стороны, сцена снималась не на пляже при полуденном солнце, и некоторые огрехи в реквизите были простительны.

– Учишься на актёрском?

– Окончила второй курс. – Вика не двигалась, сохраняя грим для предстоящего дубля. Сцены снимались с наскока, но без халтуры. Перерывы между съёмками в несколько часов были на площадке редкостью.

– Помощник позвонит тебе. Попробуем подобрать что-нибудь соответствующее твоему таланту в следующем фильме. Съёмки начнутся осенью. Сможешь совмещать с учёбой, если пройдёшь отбор?

– На кафедре относятся к этому благосклонно.

– Умница, – сказал Роберт Канцевич, не менее известный скандальными бракоразводными процессами с актрисами своих фильмов, чем самими фильмами. Он наклонился к уху начинающей актрисы и что-то в него произнёс. При этом он слишком выразительно сжал её колено.

Артём отвернулся. Оператор кинокамеры с натянутой на плечи системой стабилизации с подпружиненным тросом активно обсуждал с ассистентом режиссёра экспозицию кадра. Милая дама была правой рукой режиссёра и несла на себе многие организационные вопросы, среди прочих и подбор массовки. Именно через неё Артём попал на вожделенную съёмку под именем «Безголовый труп номер четыре». Слово «безголовый» вызывало у Артёма плохие ассоциации.

Снимать кино в их захолустье было дешевле, чем в столице, откуда съёмочная группа прикатила на вместительных трейлерах. Фильм имел рабочее название «Призраки дикой Луны». Какое отношение призраки имели к оборотню, никто объяснить не мог, как Артём ни старался разнюхать за два дня съёмок.

Труп номер один и труп номер два с ободранными лицами жаловались, что под гримом нестерпимо чешется кожа, бросая на Артёма недобрые взгляды.

– Жарко, – сообщил из-под потолка оборотень. – Ноги на ходулях затекли.