Смотритель (СИ)

- Зачем тлеть, - ухмыльнулся монах. - Вонять будут. Организм свой они не контролируют, и все, что они ели и пили, выйдет наружу без их участия. Они же не далай-лама, чтобы за ними какашки подбирать и сворачивать их в драгоценные шарики, излечивающие от всех болезней.

Примечание. По представлениям тибетского буддизма, Далай-лама является перевоплощением бодхисаттвы Авалокитешвары (тиб.: Ченрезиг [spyan ras gzigs]), бодхисаттвы сострадания. Начиная с XVII века вплоть до 1959 года Далай-ламы были теократическими правителями Тибета, руководя страной из тибетской столицы Лхасы. В связи с этим, и теперь Далай-лама рассматривается как духовный лидер тибетского народа.

- Обязательно тебе нужно нам аппетит портить, - поморщились женщины. - А сколько они так будут сидеть?

- Недолго, однако, - задумчиво сказал Савандорж, - лет пять или шесть...

- А как же их кормить? - всполошились женщины.

- Не надо их кормить, - сказал монах, - они будут питаться энергией из космоса и вольным ветром, который будет рассказывать им, что и где произошло и приносить с собой пыльцу невиданных здесь растений. По-вашему, это амброзия.

Кое-как погрузив сидящих офицеров на кошмы, все вчетвером вытащили их на улицу и посадили друг напротив друга.

- Дуракам закон не писан, - резюмировала Мария и все пошли в дом принять вечернюю порцию пищи, чтобы ночью не снились голодные сны.

Прибытие отца

Утром над деревней услышали шум самолета. Все жители выскочили из домов посмотреть на диковинную в этих краях железную птицу.

Самолет перевернулся вверх колесами шасси и что-то выбросил из своего чрева. Через несколько секунд над выброшенной точкой раскрылся ослепительно белый парашют.

Приземлившимся на парашюте оказался профессор Фридрих Гутен Таг.

Он никак не думал, что придется прыгать с парашютом и поэтому дал команду летчику, во что бы то ни стало обеспечить его доставку в далекую тибетскую деревеньку, грозя ему неслыханными карами за неисполнение приказа...

Пилот двухместного истребителя, заслуженный летчик Германии и ветеран летчицкого труда, награжденный тремя знаками за налет по сто тысяч километров, приказ выполнил в точности, вывалив профессора из пассажирской кабины. После того, как профессора не стало, самолет полетел ровнее и быстрее.

- Профессор с возу, самолету легче, - подумал пилот и запел свою любимую песню, которую он пел всегда, когда выполнял важное задание, - а кабину я помою потом с мылом.

Звуки песни "Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек..." привлекли внимание жителей деревни, собравшихся около невиданного человека, от которого пахло так же, как от далай-ламы утром, но совершенно не удивили подошедших Екатерину и Марию.

- А, это вы, - вместо приветствия сказал профессор, - мне нужен душ и комната для отдыха.

Савандорж подхватил саквояж профессора и все вместе пошли к хоромам мадам Лохонг.

Вместо душа профессору принесли медный таз с тепленькой водой и грязное полотенце, которым он и утирался, морщась от брезгливости, совершенно не понимая, что на такой высоте и в таких условиях выживают только тибетцы, а все микробы и прочие вирусы стараются всеми правдами и неправдами сбежать из этих мест. И даже сейчас сидевшие на профессоре микробы были шокированы пустынностью этих мест и прокляли свою долю и решение жить вместе с этим чистюлей, который даже днем ходил в белом халате.

Перед тем как помыться, профессор вышел на задний двор и увидел две застывшие фигуры, смотрящие друг на друга.

Плюнув себе под ноги, профессор вернулся в дом.

Через полчаса профессор в белом халате, белых армейских кальсонах с костяными пуговичками светло-желтого цвета вышел в холл, если так можно было назвать общее помещение с земляным полом, посредине которого был каменный очаг, на котором стоял котел с каким-то варевом, прикрытый деревянной дощатой крышкой и деревянной ручкой.

Профессор был серьезен и внешне напоминал раннего Рабиндраната Тагора или позднего Джавахарлала Неру, но воспоминание о том, с каким запахом приземлился профессор, вызвал у них непроизвольный смех.

- Чего ржете, лошади? - на чистом русском языке сказал профессор. - У отца непорядок, а они, понимаешь ли, веселятся. Сейчас холки обои надеру, будете знать. Породниться-то успели?

- С кем породниться? - не поняли присмиревшие девушки, удивленные таким к себе отношением и известием о том, что он говорит на русском языке.

- Между собой, с кем же еще, - сказал профессор.

- Как породниться? - все еще не понять девушки.

- Неужели не могли почувствовать родную кровь? - продолжал допытываться профессор.

- Профессор, - не выдержала Мария, - почему вы говорите загадками? Что мы должны почувствовать? И почему вы говорите по-русски?

- Я так и знал, что обе вы бесчувственные, хотя люди говорят, что родная кровь чувствуется всеми, - сказал профессор и присел на подушку неподалеку от очага. - Ужинать скоро будем?