Смотритель старой переправы

— А ты поди, проверь, — огрызнулся ефрейтор. В бардачке, туго перетянутый тканью, покоился трофейный Браунинг. Пусть в магазине всего четыре патрона, но ему и этого хватит. Только бы успеть… — Что же ты стеснительный такой? И дружки твои! — как можно громче прокричал он, стараясь заглушить щелчок открывающейся двери.

Всего несколько сантиметров осталось.

Слева и справа зашелестели ветви — обходят сволочи!

— Давай-давай, стеснительные! У меня тут аккурат для вас гранатка припасена, — врал Загорский.

В диалог вступил Шмайсер, характерно застрекотав затвором. Пули забарабанили по металлу — ещё пара сантиметров и точно мне хана!

Вдруг они, как по команде, побежали. Со всех сторон. Затрещали сучки. Десятки ног бросились в его сторону. Загорский пыхтел, и тянулся к спасительному бардачку, когда за спиной раздался знакомый голос:

— Серёг? Ты, как тут?

Он развернулся на сиденье — на него в упор смотрел Савельев. Какой-то ты не такой, как обычно, — пронеслось в голове у Загорского. Сослуживец мерзко улыбнулся, сжимая в руке ТТ, дуло которого уставилось ему в лицо.

— Ах, ты ж, сволочь… — выстрел.

***

— Молодчик, Сава! — прокричал запыхавшийся Кусок. — Он, когда про гранату сказанул, я чуть не перетрухнул.

— Ты с дуба рухнул что ль? Какая нахрен граната. — отозвался Савельев, брезгливо выпихнул того из кабины и открыл дверцу бардачка. — Вот и всё! А ты чуть в штанину не пустил, — продемонстрировав подельнику пистолет.

— Да кто этих упырей разберёт?! Вдруг не заливает. Тяжёлый, блин. Давай-ка, подмогни. — Они кряхтя оттащили убитого в поросший редким кустарником кювет и плюхнули его наземь. Кусок ловко обстучал карманы убитого, извлекая нехитрый скарб, еле слышно напевая какую-то до боли знакомую мелодию.

— Вы долго тут возиться будете? — прогундел недовольный и требовательный бас за их спиной. Кусок не сразу поняв, кто к ним обращается, уже повернулся чтобы ввернуть пару ласковых, но увидев позади себя Янковского чуть не подпрыгнул от страха, весь как-то сразу съёжился, глазки забегали и он смог только сдавлено выдавить из себя:

— Кова, всё на мази, не кипишуй!

Эта почти восковая маска, которая появлялась на лице Янковского в самые ответственные моменты не сулила ничего. Славившийся немногословностью и скорой расправой без каких-либо объяснений и «последних предупреждений» Кова, ростом чуть выше ста семидесяти сантиметров, с невероятно развитой мускулатурой и поистине убойным хуком с правой, был одной из двух правящих этой разномастной толпой половиной. Вторая же половина, та самая из-за которой и пришлось заварить весь этот сыр-бор — Герасимов Андрей Семёнович, 1919 г.р., рост 168, вес 75, ранее дважды судим, — находился сейчас в Новой Тюрьме, что располагалась на острове Орешек, супротив Кронштадта и был в ожидании этапирования к месту предполагаемого схрона «общака». Это был лишённый каких-либо даже мало-мальских намёков на моральные ориентиры человек. Собственно даже и это слово «человек» довольно в расплывчатой форме позволяло составить о нём представление. Скорее даже так: это было смертоносное насекомое в человеческом обличие, неминуемо уничтожавшее каждую мешавшую ему в достижении поставленных целей живую душу. Он не был ни жесток, ни добр — нет. Такие понятия не входили в его лексикон. Он словно микроскопическая Чёрная дыра поглощал всё вокруг себя, не отдавая взамен ни-че-го.

— Так, Сава, отгоняй машину туда, — скомандовал Янковский и указал на прогал между деревьями, — только номера вначале скрути.

— Ага, сделаю в лучшем виде, — заторопился Савельев, который всего несколько минут назад не моргнув и глазом, расстрелял всех, кто находился в ГАЗ-63. Это была чистая работа: половина краснопёрых отправилась в свой несуществующий рай к праотцам даже не поняв, что с ними случилось. И даже тогда ему не было страшно, как сейчас. Он спиной чувствовал на себе тяжёлый взгляд главаря, ему хотелось съёжиться на этом самом месте, исчезнуть. Отвёртка скользнув по мокрому винту, поцарапала ему палец, но он даже не обратил на это внимание. «Быстрее, мать твою за ногу! Быстрее!»

В паре десятков метров от него заревел грузовик, он протянул в глубь зарослей почти истлевший уже остов замыкающего автомобиля и готовый к скорому подрыву так же навсегда смолк.

— Всё! Хватит копаться — запаливай! — топливо, коим были щедро залиты механические трудяги в мгновение ока вспыхнуло. Синеватое, мертвенно-бледное пламя, через мгновение почуявшее в себе силу и начавшее жадно пожирать краску, дерево, обшивку, разрасталось на глазах, клокоча и переливаясь, быстро охватив остовы машин. Оба бака шестьдесят третьего сдетонировали почти одновременно разорвав кузов не несколько частей, секунд через тридцать ему в унисон вторил ещё один взрыв — 69ка.

— Готово, Кова, — отрапортовал Кусок. Он подбежал к автомобилю, спрятанному в кустах в тот момент, когда Янковский переодевался в милицейскую форму, — только, это самое, погоны мокрые — капитан в лужу свалился, когда его того.