Смотрители

Джонни все эти подвижки не интересовали, его занимало здание муниципалитета. Достигнув своей цели, он в буквальном смысле изловил одного из секретарей, которых великое множество металось по вестибюлю, заскакивая из кабинета в кабинет с бумагами, свитками и огромными папками. Суета и шум были страшные, тем не менее, удерживая секретаря за шиворот, Джонни наклонился к нему.

Увидев лицо Джонни, секретарь съёжился и попробовал притвориться мёртвым. Это не возымело эффекта. Для привлечения внимания Джонни его слегка встряхнул и сказал:

– Я принёс прошение по поводу ночного происшествия на кладбище.

– Ага.

– Возьми его и передай куда следует.

Секретарь издал неопределённый звук, и Джонни обратил внимание, что галстук секретаря, который вместе с воротником костюма оказался в его руке, слегка затянулся, лишая кислорода своего хозяина.

– Осторожнее надо с такой одеждой, – Джонни отпустил его и дружелюбно улыбнулся.

Судорожно хватая ртом воздух, секретарь посмотрел снизу вверх на Джонни. В его взгляде читалась мысль, которой он хотел поделиться, но обезоруживающая улыбка и габариты смотрителя кладбища оставили эту мысль невысказанной.

– Какое происшествие? Где? – спросил он.

– Сегодня ночью, на кладбище. Вот! – Джонни передал секретарю документ.

– Хорошо, – секретарь кивнул и сунул бумагу в папку. – Я могу идти? – на всякий случай спросил он.

– Конечно – конечно.

Джонни посмотрел ему вслед и, будучи очень собой довольным, отправился покушать.

Секретарь не был плохим работником, не желал он Джонни и зла, даже несмотря на то, что последний его чуть не придушил. Просто в этот день было столько работы, столько бумаг и происшествий, что до прошения смотрителя кладбища просто не дошли руки, и оно затерялась в ворохе бумаг на его столе. Это в принципе было нормально, однако не произойди этого, все дальнейшие события могли бы развернуться совсем по-другому.

После довольно лёгкого завтрака, включавшего в себя утку с картошкой, паштет, гороховую кашу и свежий хлеб с крынкой молока, Джонни отправился на кладбище и приступил к его восстановлению. Воронка с грудой обломков внутри никуда не делась, и смотритель без промедления приступил к её ликвидации. Возможно, если бы у Джонни был какой-нибудь интерес к археологии, он бы обратил внимание на два осколка, слегка выделяющихся цветом и формой от останков обитателей могил, обломков гробов и статуй. Но археология, как и большинство прочих наук, особого интереса у Джонни не вызывали. Он не был глупым, просто не видел практического применения этим знаниям, а значит и необходимости в них не испытывал. Зато он очень хорошо умел закапывать ямы и рыть могилы, с руками у него было всё в порядке, в том смысле, что росли они у него из правильного места и делать ими он умел многое.

Сделав всё возможное для восстановления уничтоженных захоронений, Джонни занялся соседними памятниками. Тут работа была куда более сложной, но данное обстоятельство его нисколько не пугало. Проработав до позднего вечера, всего с двумя перерывами на поесть, Джонни помылся и завалился спать. По его расчётам ему понадобится ещё дня три на всю реставрацию. И к этому же времени он рассчитывал получить дополнительное финансирование.

Начиналась ночь. Джонни погасил свет.

Высокий худой мужчина в чёрной мантии и белой островерхой шляпе, выдававшей в нём мага, подошёл к воротам кладбища. Старая часть города, в которой располагался некрополь, как и все остальные городские территории, не отличалась излишней тишиной в ночное время. Три пьяных эльфа с надрывом завывали серенаду, прислонившись один к другому, и удерживаясь на ногах вопреки закону всемирного тяготения. По улицам сновали какие-то люди довольно сомнительного происхождения и вида деятельности. Прогрохотала повозка. Булочник, из расположенной невдалеке лавки, громогласно отчитывал своего подмастерья. Его кипучая деятельность явно намекала на то, что он пёк хлеб ночью, чтобы утром пустить в продажу, хотя по закону должен был делать это не ранее шести утра. Однако всё это нисколько не волновало декана факультета тёмного волшебства Магического Университета архимага Моралеса, тем более что любое здравомыслящее существо старалось при его приближении оказаться как можно дальше.

Остановившись у ворот, он какое-то время задумчиво вглядывался во тьму, царящую на территории кладбища. Джонни считал, что магические светильники, установленные на объекте, потребляют слишком много энергетических кристаллов, которые, в свою очередь, стоят денег, а бюджет и так не велик, посему выключал освещение на ночь. Моралес об этом не знал, да и отсутствие света его не слишком беспокоило. Он не боялся темноты, да и кладбищ. В целом, скорее темнота боялась Моралеса, чем он её.

Архимаг Моралес поднял резной чёрный посох, увенчанный большим белым камнем, и слегка постучал в ворота. По кладбищу пробежала волна беспокойства.