Смотрители

– Конкретно здесь образуется два вопроса. Первый – а что делать с удовлетворением сексуальных потребностей? Предварительно упомяну, что каждый город сам решал, насколько сильно государство связано во взаимоотношениях с гражданами, а потому одни удовлетворяли все биологические потребности, от вкусной, пусть и малой по размерам пищи с водой до удовлетворения сексуальных влечений и акустического комфорта, но другие могли и вовсе не решать такие вопросы, из-за чего эти города долго не простояли, хотя они и относили себя к Агрессу, а потому концепт должен был соблюдаться. Впрочем, были же в истории республики с тоталитарным политическим режимом, чему здесь-то удивляться? – Он помолчал с несколько секунд, собираясь с мыслями. – Выгодно это, потомство производить, ведь созданный ребёнок в будущем мог стать крайне способным и деятельным, благодаря чему смог бы принести гораздо больше пользы, окупив затраты за сотни, если не тысячи, а то миллионы других обеспечиваемых государством. Другой вопрос кроется в условиях жизни. Иногда детям в семьях, где родители не жаждут перемен и улучшений, становится противно от их предков, из-за чего они добивались огромных высот, но при этом не делились со своими отцами и матерями. И я с ними полностью солидарен: зачем помогать тем, кто не сделал ничего для твоего будущего, кроме оплодотворения? Но, бесспорно, много было и тех, кто оставался в подобных условиях до конца старых времён, некоторые семьи вымирали, потому что никому не хотелось даже удовлетворять свои потребности, кроме трёх – еды, крыши, сна. Но ведь опасения как минимум из начала прошлого века о том, что все люди будут только потреблять, не оправдались, не это ли хорошо? Впрочем, лучше безмерная апатия ко всему новому из-за постоянного потребления или отсутствия целей, чем наш Новый Мир, в котором мы оказались сейчас.

Полуминутное молчание, длившееся, кажется, часы. Первый продолжил.

– Кхм, если человек хочет большего, то он должен пошевелить извилинами. «Но а если он инвалид?» – спросит кто-нибудь. Один из величайших композиторов за всю историю был слеп и глух, так что это не оправдание. Задача государства в таком случае может заключаться в подсказках или некоторой помощи, конечно же, если сам инвалид хочет чего-то добиться.

– К слову об этом – будут ли деньги? В одних городах они были, в других – полный отказ от каких-либо переводов или тем более бумажек, в них всё исчислялось деяниями конкретного человека, но подробности никто не рассказывал, я слышал лишь о некой системе вычисления или шкале полезности. Под неё, наверняка крайне субъективно, подгоняли и новый вид топлива, и классный рисуночек… Другой вопрос касается этих самых инвалидов. В любимом мною городе, максимально близко приближенном к Агрессу, была эвтаназия, проводившаяся даже по решению суда, если семья больного была против его смерти, а он – за. Внимание, каждое это щекотливое дело заканчивалось положительным решением в случае значительной и постоянной боли. Другими факторами были пичканье болеутоляющими, отказ семьи от обеспечения счастливой жизни больного в каком-либо проявлении, а главным – жажда своей смерти. Право на смерть было частью декларации прав человека уже около полувека, и ни один в этой вселенной, даже давно сгинувший Бог, не смел мешать человеку лишить себя жизни. Кто-либо может лишь попытаться помочь решить какие-то проблемы, но не более. Чуть ли не ежегодно обсуждался вопрос о запрете на эвтаназию хотя бы до четырнадцати лет, но положительного результата эта полемика так и не добилась. Все же люди равны. Аргументом могли бы послужить тюрьмы, мол дети ведь не сидят в одной камере с мужиками, а эти самые детки получают гораздо меньший срок, но мест заключения не было, как я понял. Почему – не знаю. Я что-то слышал об отправке в шахты жёстко провинившихся, пусть и с обеспечением всем необходимым, включая еду и время на отдых в районе восьми-десяти часов, но это лишь слухи. Как они смогли почти полностью искоренить преступность – мне неизвестно. Возможно, они просто всех всем обеспечили, кого-то делом, а кого-то едой.

– Также следует упомянуть, что по сути сильные и стремящиеся хоть к чему-то обеспечивают слабых и нерадивых, пусть и не напрямую, а лишь плодами своей деятельности, например, повара и строители, оба кстати утратили своё давнее значение. И пока я не забыл, вы можете задать вопрос, а многие ли оказались счастливы из-за Агресса? Мне кажется, если и нет, то некогда людям было сетовать на то, какие они несчастные, ведь каждый занимался тем, чем хотел. Или не занимался вовсе, всё зависело от людей.

– Осознание того, что ты живёшь, уже должно быть счастьем, но здесь работает следующий эффект: самое сложное является самым желанным. Если ты уже живёшь, значит это довольно просто, а потому многие насыщают свою жизнь хоть каким-то разнообразием и сложностью, умышленно или нет.

Первый призадумался, о чём ещё можно было бы рассказать.