Смута

Карамзин добавил, что его, лежавшего в крови, узнали стрельцы, не участвовавшие в заговоре, посадили расстригу на фундамент сломанного Годуновского дворца и отмыли кровь. Самозванец умолял стрельцов о верности ему, обещая богатство и чины. Сбежавшиеся люди требовало выдать им расстригу, но стрельцы обратились к Марфе, говоря: "если он сын ее, то мы умрем за него, а если Царица скажет, что он Лжедимитрий, то волен в Нем Бог". [1] Мнимая мать объявила народу, что истинный Димитрий скончался на её руках в Угличе и “показала изображение младенческого лица Димитриева”. [1] Она созналась в своей женской слабости, “раскаялась и молчала от страха, но тайно открывала истину многим людям”. [1] Родственники Нагих, повинившихся “пред Богом и Россиею“ [1] подтвердили слова Марфы. Стрельцы по приказу бояр унесли его во дворец на допрос. Начали было убивать его телохранителей, даже убили одного из них – ливонца Фирстенберга, но бояре запретили, и стали допрашивать Лжедмитрия. Он был уже в рубище, и “на вопрос: "кто ты, злодей?" [1] отвечал: "вы знаете: я – Димитрий" – и ссылался на Царицу-Инокиню; слышали, что Князь Иван Голицын возразил ему: "ее свидетельство уже нам известно: она предает тебя казни". [1] Слышали ещё, что самозванец говорил: "несите меня на лобное место: там объявлю истину всем людям". [1]

Отрепьева убили двумя выстрелами дворяне Иван Воейков (Иван Меньшой Васильевич Воейков – русский государственный и военный деятель, стольник, чашник и опричник. Второй сын воеводы Василия Степановича Воейкова) и Григорий Волуев96. Толпа колола, терзала его труп и кинула с крыльца на тело Басманова. Оба нагих трупа толпа выволокла “из Кремля и положила близ лобного места: расстригу на столе, с маскою, дудкою и волынкою, в знак любви его к скоморошеству и музыке; а Басманова на скамье, у ног расстригиных”. [1]

Когда заговорщики, убив самозванца, получили возможность вмешаться в уличный беспорядок, бояре старались унять толпу, охранить осажденных поляков от дальнейшей опасности и взять их под свою и опеку. Убивали и грабили иноземцев, в основном, уличное московское простонародье. Ворвавшись в Кремль, они бросились во дворец спасать бояр от панов. Часть народа стала помогать заговорщикам, другая – отправилась в дома поляков и литовцев. На улицах появились князья Шуйские, Мстиславские, Голицыны, бояре И.Н. Романов, Ф.И. Шереметьев, окольничий М.И. Татищев, объявив себя временным правительством, восстанавливали порядок на улицах, разгоняя буянов, выставляли стрельцов для охраны польских домов, отправляли иноземцев в безопасные дворы. Им подчинились стрелецкие войска и администрация, которая отыскивала уцелевших от погрома иноземцев, вела списки, возвращала их на Посольский двор или давала им казённый приют до высылки на родину. По замечанию поляков, в Москве тогда чернь была сильнее бояр, как и вообще, бывала она сильнее во время бунтов. Их слушались стрелецкие войска и, под их руководством стала действовать администрация. Земский двор – московское градоначальство – отыскивал уцелевших от погрома иноземцев, вёл списки и возвращал их на Посольский двор или к их господам, или давал им казенный приют до высылки на родину. Порядок с трудом восстановили. Часть народа бросилась в Кремль на помощь заговорщикам, другая часть была направлена на дома поляков и литовцев.

Другие толпы народа разделывались с ненавистными гостями. Сначала досталось польским музыкантам во дворце, затем били мужчин в домах иноземцев, женщин уводили к себе, но старый Мнишек с сыном и князем Вишневецким отбивались от них до тех пор, пока им не помогли бояре, опасавшиеся войны с Польшей. Послов не тронули. Для из охраны около дома поставили пятьсот стрельцов. “За час до полудня прекратилась резня, продолжавшаяся семь часов; по одним известиям, поляков было убито 1200 или 1300 человек, а русских – 400; по другим – одних поляков 2135 человек, иные же полагают – 1500 поляков и 2000 русских”. [22]

Три дня оба трупа оставались на Красной площади. Басманова захоронили у церкви Николы Мокрого, а самозванца – за Серпуховскими воротами. Соловьёв писал, что пошли слухи о волшебстве расстриги, благодаря которому стоят сильные морозы, а над его могилой происходят чудеса. “… тогда труп его вырыли, сожгли на Котлах и, смешав пепел с порохом, выстрелили им из пушки в ту сторону, откуда пришел он”.