Смута. Ее герои, участники, жертвы

Пятуня Михайлов решил схитрить, поскольку о его участии во всем деле было известно мало. Он сказал, что был с Федором Андроновым в плохих отношениях из-за того, что тот занял у него деньги и не хотел отдавать. Москву он покинул до ее взятия и находился в таборе под покровительством воеводы Д. М. Черкасского. Потом поехал в Ярославль, где встретился с Евфимией и согласился сопровождать ее с детьми до Осташкова за прежнее доброе отношение. Пятуня также промолчал об Аксинье и о том, что в Ярославль он отвозил старшего сына Евфимии Василия, напичканного драгоценностями. Ничего не сказал он и об украшениях, проданных и припрятанных по просьбе родственницы.

Сам Федор Андронов оказался более словоохотливым. Кроме уже названных лиц, он упомянул о торговых людях Григории и Богдане Морозовых, родственниках мужа Аксинии, которых по его просьбе должен был найти Григорий Фонарник. Он даже подчеркнул, что Морозовы были его хорошими приятелями в прежние времена, вместе торговали и подолгу гостили в его доме. Наиболее подробно Андронов был допрошен о взаимоотношениях с Марком Поздеевым, поскольку тот находился на государственной службе. Подследственный не стал скрывать, что дружба с дьяком началась давно и что они не раз выручали друг друга в трудных ситуациях. Например, когда при Шуйском Федора пытались заставить выплатить дополнительные деньги за проданные меха, то Марк помог ему выкрутиться. В свою очередь, при временном правительстве бояр Андронов не позволил Гонсевскому расправиться с дьяком и даже помог тому уехать из столицы. Тут же выяснилось, что после взятия Кремля именно Поздееву было поручено заняться вопросами расхищения государевой казны и именно он описывал имущество Андронова. Судьи решили, что дьяк по старой дружбе помог сестрам Федора беспрепятственно покинуть Москву, возможно, даже с крупными ценностями. Но доказать они ничего не смогли, поскольку ни драгоценных камней, ни золотых украшений ни у кого не было найдено.

Приезд царя Михаила в Москву в первых числах мая прервал работу следственной комиссии. Все были заняты встречей и празднествами. Потом царь сам ознакомился с результатами допроса и повелел вызвать в Москву Марка Поздеева. Умный дьяк сразу понял, что ему нельзя признаваться в связях с арестованным Андроновым. Поэтому он сказал, что никаких грамот от своего прежнего приятеля не получал и поэтому не собирался посылать ему денег. Григория Фонарника знает через дьяка Григория Клобукова и действительно принимал у себя в Костроме (это отрицать было невозможно, поскольку их встречу наблюдали слуги). Но тот, по его версии, приезжал по своим личным делам — просил у него взаймы 50 рублей, из-за своей бедности и невозможности продолжать торговые дела. Марк отметил, что ему ничего не дал, поскольку сам не располагал средствами. С Андроновым (дьяк был вынужден признаться) был давно знаком. Но при поляках, когда тот сильно возвысился, дружбу с ним не водил и вскоре уехал из столицы. Последний раз видел его на мосту при взятии Кремля. Имущество Андронова не описывал, поскольку все было разграблено казаками. Даже когда привели Григория и Федора, Марк не признался в том, что получал от узника грамоту, он лишь сказал, что действительно раньше часто бывал в доме Андронова, вместе с ним ел и пил и помогал в разных делах. Но потом никаких драгоценностей на хранение у него не получал, ни перстней, ни серег, ничего другого. По этому поводу можно было смело говорить правду, поскольку все хорошо знали о разграблении двора бывшего казначея.

Судьи все же решили проверить с помощью пыток слова дьяка. Ему стали огнем прижигать пятки и подвешивать на дыбу. Но ничего нового узнать не удалось. Стойкость и упорство Марка Поздеева были вознаграждены. Его признали невиновным по всем статьям и даже назначили в помощники к дьяку Разрядного приказа Сыдавнову Васильеву. На дальнейшую карьеру дьяка участие его в деле Андронова не повлияло.

А что же делала в это время наша героиня? В страхе и ожидании вестей она все еще находилась в Осташкове под надзором воеводы. Муж за ней не ехал, все родственники покинули. Поэтому когда из Москвы прибыл Артемий Пуляев и заявил воеводе, что и купчиху требуют в Москву для допроса, она даже вздохнула с облегчением. Ведь неопределенность была хуже всего. В столице же можно было более правильно понять происходящее.