Смута. Письма самозванки

– Где уж нам, Мстиславским. Наливай, боярин, – приказал гость, – авось обойдется.

– Не обойдется! – разъяренно выругался Стрешнев. – Может, ты, Федор, хочешь царем стать?

Мстиславский истерично рассмеялся:

– Упаси Бог. Да и не по роду нам.

Стрешнев промерил горницу ногами:

– Тогда пей да помалкивай. Шуйский – царь, вот пусть он царем и остается.

Зырян украдкой сквозь щель в неплотно закрытой двери слушал разговор двух знатных бояр. Говорили понятно о чем. О царе. Плохо дело в государстве Московском. Виновного в бедах своих бояре ищут. Думают бояре, что если на другую лошадь пересядут, так и смуте конец.

В коридоре показалась фигура приказчика. Зырян толкнул дверь: не хватало еще, чтобы приказчик доложил Стрешневу, что казак у двери подслушал их разговор с Мстиславским.

Парень ввалился в горницу. Увидав знакомое лицо, Стрешнев улыбнулся и вскинул руки к потолку:

– Жив казак! Мы уж с царем-батюшкой думали, сгинул ты.

Зырян поклонился.

– Письмо в лавру честно доставил! – продолжал нахваливать казака боярин. – Жаль, что на поляков на обратном пути нарвался.

Стрешнев сел за стол и ухватил рукой кувшин.

– Выпей за службу!

Боярин налил полный стакан вина и протянул казаку. Мстиславский, прищурившись, сидел и рассматривал казака.

– Так меня Ксения Годунова выходила в скиту, – отозвался Зырян.

– Годунова? – Мстиславский удивленно поднял брови. – Она вроде инокиня теперь.

Стрешнев развел руками и промямлил:

– Дело там такое непростое, Федор.

Мстиславский понимающе кивнул.

– Я гроши пришел забрать! – твердо произнес Зырян.

Стрешнев закивал головой. Он поднялся из-за стола и направился к большому сундуку в углу.

– Гроши ты свои заслужил, казак.

Стрешнев вынул из сундука холщовый мешок с монетами и бросил на стол. Монеты звонко брякнули, обдав душу казака приятным теплом.

– А послужить еще не желаешь? – спросил боярин.

Зырян замялся.

– Шуйский посольство к шведам отправляет, помощи против Сигизмунда просит.

Мстиславский задумался. Его лицо приняло непонимающее выражение. Он склонил голову и несколько минут смотрел в пол.

– А что за помощь Шуйский посулил королю?

– Крепость Корела, – мягко ответил Стрешнев.

Он уставился на Мстиславского, ожидая его ответа. Но тот молчал. Наконец повернулся к Стрешневу и с облегчением выдавил:

– Ну, это еще куда ни шло. А кончится смута, может, и отвоюем крепостинку-то, а, боярин?

Стрешнев натужно улыбнулся в ответ.

Дворовые псы в усадьбе заливались истошным лаем. Стрелецкий караул маячил чуть поодаль, теперь совершенно не обращая внимания на казака, застрявшего у ворот боярина.

– Куда теперича, казаче?

– В кабак пойду, в Кузнечной слободе.

Запах жареной курицы и лука защекотал ноздри. Кошель с грошами уютно уместился во внутреннем кармане кафтана, приятно согревая сердце казака.

«Сегодня напьюсь, аки свин, а завтра – в Тушино. Даст Бог, вытащу Кочубейку».

Ноги сами понесли парня по дощатому настилу вдоль улицы. Заливающиеся лаем во дворах псы не пугали его. Даже больше забавляли.

– Казаче! – радостно воскликнула девка-кабатчица, едва увидев Зыряна на пороге.

Она одернула сарафан и поправила волосы.

– Думала, забыл ты про меня.

Зырян помотал головой.

– Проходи, казаче! – Девка широко распахнула двери.

В кабаке было пусто.

– Одна я, – пролепетала, смущаясь, девка. – Батя за товаром уехал. Меня присматривать оставил.

Зырян содрал шапку с головы. Ему показалось, что с того момента, как он отправился в лавру, девка еще больше расцвела, зарумянилась, заколосилась, словно рожь. И сарафан на ней был новый с вышивкой диковинной. В волосы вставила гребень с жемчужными бусинами.

Зырян смущенно присел на лавку. Деревянные ножки скрипнули под весом казака. Девка накрыла на стол и уселась напротив.

– Ах, казаче… – Она сложила руки в замок и склонила голову.

– Зырян я! – буркнул казак.

Девка улыбнулась и смущенно опустила глаза. Зырян ухмыльнулся. В этот раз кабатчица была более покладистой. Еды принесла, а чем платить будет казак, и не спросила. Зырян полез в кошель и кинул на стол две монеты.

– Не надо, казаче! – смущенно прошептала девка. – За так накормлю, напою. Люб ты мне.

Зырян чуть не подавился.

– С чего такая милость? – непонимающе пробурчал он.

– Кабы я сама знала, – прощебетала она. – Видимо, сама Богородица тебя в кабак наш за руку водит.

– Не надобно за руку, – рассмеялся Зырян.

Он сгреб с тарелки куриную ногу и погрузил в нее зубы. Мягкое сочное мясо расплылось по рту.

– Возьми капусточки кислой, молодец мой, – рассмеялась девка, наблюдая, как казак деловито и мастерски пережевывает мясо.

Казак покивал головой и кивнул на кружку. Мария плеснула в кружку горькую. Отправив мясо в желудок, Зырян ловко ухватил одной рукой кружку, а другой захватил щепоть капусты с глиняной тарелки.

– Оголодал ты совсем, – сочувственно произнесла Марья.

Зырян, отправив содержимое кружки и капусту в рот, кивнул и буркнул:

– Где только служба царская меня не носила. Думал, уж пропаду.

Девка-кабатчица переплыла на другую сторону стола и села напротив Зыряна, наблюдая, как голодный казак поглощает кабацкий харч.