Смута. Том 1

«…наступление красных было, конечно, полной и совершенной авантюрой. Антонов-Овсеенко со своей Южной революционной армией оторвался от главных сил Южфронта большевиков, эшелонами перебросил пять тысяч пехоты при восемнадцати орудиях и тридцати пулемётах от Луганска к Юзовке, где к нему присоединились подошедшие с востока казачьи сотни „верховых“, всего до пятисот сабель. Внушительная сила, и, как стало известно после допросов пленных штабных, эта самая Южармия намеревалась форсированным маршем пройти от Юзовки прямиком на Елисаветинск. Особый отряд в тысячу штыков выделялся для овладения Мариуполем. После этого, как считал Антонов-Овсеенко, фронт „беляков“ развалится, особенно если удастся разгромить „ставку бывшего царя“ и захватить самого Государя.

При этом сам Южный фронт насчитывал восемь полнокровных дивизий, из них пять — в ударной группировке. Его наступление началось тоже, но не развивалось так быстро, только Южармия, захватив весь возможный транспорт, двинулась по железной дороге.

За что и поплатилась.

Юзовка сделалась для неё огромной мышеловкой. Две Мишени устроил противнику настоящие Канны. Никто не ожидал нашей контратаки; вялое сопротивление наших передовых частей усыпило бдительность красных. Атакованные в Юзовке со всех сторон, большевицкие части в основном побросали оружие. Не все, конечно; упорнее всех сопротивлялись балтийские матросы из „Революционной дружины смерти“…»

Пуля с хрустом ударила в штукатурку, отбила изрядный кусок, и Фёдор Солонов поспешно нырнул обратно за укрытие — коим служил сейчас просто угол кирпичного дома.

— Ну, чего там?

Лев Бобровский с лениво-скучающим видом покуривал длинную тонкую папироску. Мы теперь, мол, господа прапорщики, курим, когда хотим, нет у Двух Мишеней больше над нами власти.

— Ничего не видно, — признался Фёдор. — Засели в заводоуправлении; там, Бобёр, такие стены, что трёхдюймовка не возьмёт.

— Тогда подождём, — невозмутимо заявил Лев. — Бронепоезд с морскими орудиями должен подойти, пусть он их и накроет. А нам соваться туда нечего. Верно я говорю, господа?

Дюжина бывших кадет первой роты дружно закивала.

С формальной точки зрения Лев был совершенно прав. Добровольческая армия взяла Юзовку, путь на север, к Бахмуту, на северо-восток, к Луганску, и на восток, к Каменской, был открыт. Рано или поздно засевшие в крепких заводских зданиях матросы должны будут или сдаться, или, что называется, «геройски отдать жизни во имя мировой революции».

Так какой смысл атаковать?..

Но, если верны сведения разведки, там, на севере, на рубеже Северского Донца, развернулся целый Южный фронт красных, движущийся вперёд, хотя и не так быстро, как захваченная врасплох Южная революционная армия; а это значит, что засиживаться, задерживаться в Юзовке нельзя ни в коем случае. Сейчас в рядах красных зияет немаленькая прореха; она скоро закроется, там не дураки командуют, решительные люди, раз уж им хватило смелости «порвать со старым режимом» и перейти на службу к новому.

Поэтому задерживаться в городе было никак нельзя. Нельзя было медлить, по одному ликвидируя очаги сопротивления. Надо было закрепить за собой Юзовку и как можно скорее наступать дальше.

— Бобёр, прикрой. Господа, по окнам!..

— Слон, ты че…

Фёдор махнул рукой и рванул через простреливаемую улицу. За ним — ещё три десятка кадет. Остальные плотным огнём закрыли смотревшие в их сторону окна заводоуправления; стреляли александровцы метко, пули ныряли в оконные проёмы, какой-то матрос из самых храбрых, несмотря ни на что, попытался отстреливаться, неосторожно высунулся — да сразу и обмяк, перевесившись через подоконник и выпустив винтовку.