Смута. Том 2

— Мы продвинулись на четыре версты, — обвёл штабных взглядом Сиверс. — Беляки не бегут беспорядочно, они стараются отходить, цепляясь за тыловые позиции. Но их тут слишком мало, понятно это вам, товарищ Нифонтов? Вот и Семёну Михайловичу в дело пора. Застоялись, поди, лошадушки-то ваши?

— Как есть застоялись! — ухмыльнулся усач. — Наконец-то, товарищ комфронта! Первая конная дивизия себя покажет, не посрамит пролетарского дела!

Сиверс кивнул.

— Добро. Задача вам известна. А нам пора. Сейчас второй эшелон в дело пойдёт; а Льву Давидовичу мы доложим, что оборона белых прорвана на всю глубину, противник отходит, оказывая слабое сопротивление в силу ограниченности сил. Надеюсь, на Юго-Восточном фронте, у товарища Егорова, дела идут так же хорошо.

В Харьков, в штаб фронта, все вернулись в приподнятом настроении. Прорвавшиеся части слали бодрые донесения, конная дивизия Будённого пошла дальше — гулять по тылам беляков, пехота, сколько могла, продвигалась даже и в темноте.

Лев Давидович Троцкий встретил их в большом зале, подле огромной карты, на которую расторопные его ординарцы успели нанести положение наступающих полков.

Красные стрелы глубоко и уверенно вонзались в пространство, очерченное жирными синими линиями. Короткими дугами показывалось положение отдельных частей; за день горловина прорыва расширилась до двадцати вёрст.

Правда, не были взяты два городишки у основания прорыва, там беляки отстреливались несколько более бодро, но Сиверс решил городки эти просто блокировать, а ещё лучше — окружить, благо сил хватало. Потом добровольцы оттуда сами уйдут, ну, а если не уйдут — им же хуже.

У Егорова на Юго-Восточном фронте дела тоже шли хорошо, хотя там противник сопротивлялся упорнее.

За сутки получились два клина, глубоко врезавшихся в боевые порядки белых. Конные дивизии продвинулись ещё дальше, и последние рапорты от них были более чем бодры — захвачены железнодорожные станции, перерезаны дороги, белые всюду отходят…

Троцкий поигрывал красным карандашом, склоняясь над картой поменьше, чем висевшая на стене.

— Товарищ народный комиссар…

Все в штабе Южфронта разом обернулись. Сжав кулаки и побледнев, рядом с развалившимся в кресле Бешановым стоял Костя Нифонтов.

— Лев Давидович, Костян тут дело говорит, — Йоська обращался к народному комиссару по военным и морским делам словно к собственному дядюшке. — Что-то легко уж больно у нас всё выходит. У меня так с фараонами случалось. Коль чего идёт как по маслу и даже глаже — жди засады.

Троцкий наблюдал за Бешановым с каким-то почти медицинским удовольствием. И улыбался, словно задавшись целью определить, до чего тот может дойти и что вытерпят штабные командиры.

— Товарищ народный комиссар, — твёрдо сказал Сиверс, — мы не знаем этих людей, не знаем степени их военных познаний, равно как и не осведомлены об их заслугах перед революцией. Секретно-исполнительный отдел пока что отметился в Харькове только лишь расстрелом заложников. Контру, конечно же, расстреливать надо; но геройствовать в подвале, куда приговорённого приводят связанным, это несколько не то, что встретить ту же контру на поле боя, да ещё и при оружии.

— Смело говорите, товарищ Сиверс, смело! — Троцкий усмехался, даже как будто бы одобрительно. — Но ведь наступление и впрямь началось успешно? Как по маслу, не так ли, товарищ Бешанов?

Сиверс не сдавался. Рядом с ним тесно стояли штабные — и «военспецы», и те, кто ещё полгода назад и не помышлял о военном деле. Все — сильные мужчины не робкого десятка, все при оружии. И Сиверс решился.

— Очевидно, гражданину Бешанову больше пришлось бы по нраву, если бы мы сейчас умывались кровью, так?

— На понт не бери, начальничек. — Бешанов не сменил позы, так и сидел, развалясь, в своём кресле. — Говорю тебе, Сиверс, я подлянку фараоновскую за три версты чую.

— Товарищ народный комиссар! — Сиверс вытянулся в струнку, рядом с ним так же встали по стойке «смирно» кадровые военспецы, а после мгновенного колебания — и остальные красные командиры. — Я не знаю, в каком качестве здесь пребывает этот гражданин, — комфронта вновь сделал акцент на слове «гражданин», — и почему он позволяет себе подобное. Если вы, товарищ народный комиссар, самолично утвердив своей подписью приказы штаба Южфронта, недовольны мною как его командиром — снимайте с должности, но терпеть выходки этого… этого уголовника я не намерен!

Бешанов нагло закинул ногу на ногу, покачивался до блеска надраенный сапог. Гневные словеса Сиверса его нимало не задели и даже не взволновали.

— Вы, товарищ Сиверс, прямо как и не большевик, не красный командир, — Троцкий улыбался. — Товарищ Бешанов не «гражданин», а начальник секретно-исполнительного отдела ВЧК; и здесь он со специальным заданием: проверить, не работает ли тут разведка белых, нет ли здесь их агентов.