Смута. Том 2

— Если беляки так за него дерутся — значит, им он очень важен! А раз им важен — то важен и нам.

— Товарищ командующий, у нас перед началом операции было пятикратное преимущество в силах, благодаря ему мы так глубоко продвинулись, благодаря ему мы теперь так близки к главной, стратегической победе! — Ирина Ивановна прижала руки к груди. — А сейчас две наши дивизии связаны у Зосимова, и туда же отправляется третья! Ну, возьмут они этот город, и что тогда?! Как это поможет нам замкнуть кольцо?!

— Зосимов удобно удерживать. Если мы его займём, белякам придётся кровью умыться, пожелай они тут прорваться на юг.

Ирина Ивановна помолчала.

— Товарищ командующий фронтом, я ощущаю ваше недоверие.

Сиверс молчал, смотрел с нехорошим прищуром.

— Я не привык повторять свои приказы, но на сей раз повторю. Первый и последний раз. 1-ю пролетарскую — к Зосимову. Со строгим приказом овладеть городом, невзирая на потери.

— Слушаюсь, товарищ командующий, — без эмоций ответила Ирина Ивановна.

— Приказ я подготовлю сам.

— Слушаюсь, — повторила товарищ Шульц.

— Можете идти.

— Есть.

Зосимов застилал тяжёлый, жирный дым. Горели избы, над неостывшим пеплом торчали закопчённые мёртвые пальцы печных труб; снаряды разбивали и каменные дома, внутренности выгорали, оставляя лишь пустые, заваленные обугленными головнями коробки. Ложились гранаты и вокруг городского храма, но Господь, что называется, миловал.

День за днём красные части комдивов Ямпольского и Щорса штурмовали Зосимов. День за днём пехотные цепи вставали в полный рост и шли на разбитые окраины городка после того, как их обрабатывала крупнокалиберная артиллерия, с немалым трудом подтащенная из тыла.

В колокольню красные артиллеристы целились, но попасть никак не смогли. Зато разнесли рынок и трактир.

Александровцы поневоле растянулись. Красные пытались обойти упрямый городок, проникали в Зосимовскую пущу, в леса к западу, попадали в засады, несли потери, но попыток не оставляли.

«Стрелки-отличники» Фёдора Солонова работали парами, устраиваясь в развалинах, тщательно маскируясь, вплоть до того, что свои же заваливали их битым кирпичом или обугленными брёвнами. Стреляли, стреляли и стреляли, выбирая только командиров — научились выделять их в цепях. Дошло до того, что в последние атаки красные шли даже без взводных начальников.

Однако таяли и ряды александровцев; прибавлялось раненых, и отец Лука (отец смелой поповны Ксении) не успевал соборовать умирающих. Сама же Ксения с подругой Александрой и многими другими девицами Зосимова ходила за увечными.

Город держался.

Однако красные цепи наступали с прежним упорством, а снаряды и патроны у александровцев начинали иссякать. На окраинах то и дело вспыхивали рукопашные схватки, и поповна Ксения, закусив губу, бинтовала рассечённую штыком руку Севке Воротникову; к счастью, рассекло неглубоко.

А к атакующим подходили всё новые и новые подкрепления, и на красных знамёнах Фёдор Солонов прочёл, глядя в окуляр прицела: «1-я Петербургская пролетарская ударная дивизия».

Но и стяг александровцев гордо трепетал на самом высоком здании городка, вышитый руками великих княжон Спас Нерукотворный, — и Зосимов держался.

Кажется, целую вечность они уже бьются в этих развалинах, и никакой иной жизни никогда не было, а все воспоминания — просто туман, фантазия, попытка сознания отстраниться от творящегося вокруг ужаса.

— Что, это всё, господин полковник?

Фёдор глядел на выложенные в ряд обоймы для его стрелков. Шестнадцать штук, по две на человека.

— Это всё. — Две Мишени жутко осунулся за это время, глаза ввалились. Он по-прежнему был идеально выбрит, но это, пожалуй, единственное, что осталось от прежнего Константина Сергеевича Аристова. — И лучше, Федя, если твоя команда сможет это растянуть ещё и на завтрашний день. Помни — огонь открывать только по командирам!

— Да не ходят они уже в цепях-то, Константин Сергеевич…

— Понимаю, что не ходят. Тогда тем более береги патроны, Фёдор. Помощи мы не дождёмся, не так оно всё задумывалось, совсем не так…

Федя хотел спросить, а как оно должно было быть «так», но не стал. Какая разница?.. Почти всех друзей попятнало, однако в тылу никто не отсиживается, даже Севка со своей рукой, и они будут держаться. До конца, каким бы он ни оказался.

Лев Давидович Троцкий, наркомвоенмордел, был очень недоволен. Бешанов с Нифонтовым стояли по обе стороны от него, стояли навытяжку, словно аршины проглотив.

— Три дивизии не могут взять один-единственный городишко!.. Кто его обороняет у белых, кстати? Может, не худо бы красным командирам поучиться у наших врагов?

— Некий «Александровский полк», — нехотя доложил Сиверс. — Видать, из новых. Марковцы с дроздовцами и алексеевцами все или под Воронежем, или на юге.

— Александровский полк? Как интересно, — Троцкий в упор взглянул на Ирину Ивановну. — А это, часом, не ваш ли бывший корпус, товарищ Шульц?