Смута в России в начале XVII в. Иван Болотников

Сила движения Болотникова состояла в том, что оно объединило различные слои и группировки общества. Выступая на стороне «законной» династии, каждая группа преследовала свои собственные цели. Южные помещики, в свое время поддержавшие Лжедмитрия I, сражались за царя, который был их ставленником и проводил политику, отвечавшую их интересам. Совсем иной смысл вкладывали в лозунг «доброго царя» крестьяне. Именем «Дмитрия» они творили суд и расправу над «лихими» боярами и воеводами, посягнувшими на жизнь законного государя. Можно ли сказать, что вера в «доброго царя» была исключительно крестьянской утопией? События Смутного времени доказывают, что монархические иллюзии разделяли различные слои общества, включая посадских людей, вольных казаков, служилых людей.

Одержав верх над восставшими под Москвой, Шуйский 5 декабря 1606 г. обратился с грамотой к городам, в которой писал, что «дворяне и дети боярские резанцы, коширяне, туляне, коломничи, алексинцы, колужане, козличи, мещане, лихвинцы, белевцы, болховичи, боровичи, медынцы и всех городов всякие люди нам добили челом и к нам все приехали, а в городех у себя многих воров побили и живых к нам привели и город(а) очистили».^{329} Царь не очень заботился об истине, выдавая желаемое за действительное. В начале декабря 1606 г. восставшие прочно удерживали в своих руках Тулу, Калугу, Козельск, Белев, Волхов. Рязань и Мещевск сдались позже, после прибытия в эти города правительственных войск. Грамота Шуйского при всей ее тенденциозности является важнейшим документом по истории восстания Болотникова. В публичном заявлении царь вынужден был признать крайне неприятный для него факт массового участия в восстании дворян и детей боярских южных городов и уездов. Челобитные грамоты дворян, участников событий, подтверждают, что официальные заявления соответствовали действительности. И. Е. Бартенев, участвовавший вместе с отцом в походе войск Шуйского на Мещевск, писал в челобитной на имя царя: «В прошлом во 115-м году при царе Василье, как побили под Москвою Ивашка Болотникова, и с Москвы, де, посланы были князь Ондрей Хованской да отец ево, Елизарей Бартенев, в городы: в Серпееск, в Мосалеск, в Мещоск приводить дворян и детей боярских и всяких людей х крестному целованью».^{330}Факт присяги местных дворян и детей боярских подтверждает вывод о том, что ранее они всем «городом» участвовали в восстании против Шуйского. Служилые люди и население Мещевска принесли присягу «всем городом», что приравнено было к победе. По этому случаю автор челобитной И. Бартенев ездил «с сеунчом» к царю. В воззвании Шуйского упоминалось 13 мятежных городов. Из них лишь 4 лежали в полосе наступления Пашкова. Через остальные наступал Болотников, а отсюда следует, что дворяне и дети боярские из этих уездов подкрепили его войско. Дворяне уступали по численности низшим слоям населения, но они были военными людьми по профессии, были сплочены в корпорации («служилый город») и имели лучшее вооружение. Все это определяло их роль в повстанческом войске.

Факт широкого участия дворян в восстании Болотникова обнаруживает всю уязвимость гипотезы, согласно которой Болотников вел борьбу под лозунгом физического истребления феодалов и конфискации их имущества, придерживаясь тем самым антикрепостнической программы.^{331}

Обосновывая тезис о программных расхождениях Пашкова и Болотникова, В. И. Корецкий утверждал, что, будучи под Москвой, первый требовал выдачи трех Шуйских, а второй — выдачи «всей правящей верхушки» вместе с рядом «лучших горожан», но такой расширенный проскрипционный список оказался неприемлем для Пашкова, потому что таил опасность социального переворота.^{332} И в данном случае противопоставление «программ» Болотникова и Пашкова не находит опоры в источниках. Согласно отчету Буссова, Пашков потребовал выдачи зачинщиков мятежа против «Дмитрия» братьев Шуйских, как только подошел к стенам столицы.^{333} После провала переговоров с представителями московского посада вожди повстанцев убедились, что все бояре и «лучшие люди» поддерживают изменников Шуйских. Это не могло не сказаться на их требованиях. Рассказав о двукратной попытке окружить город, автор английского донесения отметил: «Наконец, мятежники написали в город письма, требуя по имени разных бояр и лучших граждан, чтобы их выдали».^{334} Нет оснований приписывать «проклятые листы» какому-то одному лицу. Их составляли в Коломенском и отправляли в Москву в то время, когда коломенский лагерь возглавляли Болотников, Пашков и Беззубцев. Иначе говоря, все трое несли равную ответственность за «прелестные грамоты».

Воззвания Пашкова и Болотникова не сохранились в подлиннике. Они известны лишь в пересказах:

Патриаршая грамота

(конец ноября 1606 г.)

Из Коломенского те воры «пишут к Москве проклятые свои листы, и велят боярским холопем побивати своих бояр и жены их, и вотчины, и поместья им сулят, и шпыням и безъимянником вором велят гостей и всех торговых людей побивати и животы их грабити…».^{335}