Смута в России в начале XVII в. Иван Болотников

Власти не могли подавить восстание в Астрахани в течение семи лет. Местный воевода князь Д. И. Хворостинин обладал не меньшей властью, чем князь Г. П. Шаховской в Путивле. И тот и другой вынуждены были признать самозванных «царевичей», так как не могли обойтись без поддержки вольных казаков и их предводителей. Шаховской пригласил в Путивль «Петра», Хворостинин признал авторитет самозванного «царевича Августа», выдвинутого волжскими казаками.

Астраханский «царевич» происходил, скорее всего, из беглых боярских людей. В отличие от «Петра» он, видимо, бывал в Москве и знал кое-что о жизни царского двора. «Царевич Август, князь Иван» (так именовал себя самозванец) «сказывался» сыном царя Ивана и царицы из семьи Колтовских.^{626}

Боярин Ф. И. Шереметев пытался блокировать Астрахань и для этого выстроил острог на о-ве Бальчик в 15 верстах от города. Однако он не добился поставленной цели. В тылу у войска Шереметева располагался городок Царицын. 24 мая 1607 г. местный гарнизон поднял восстание против воеводы Ф. П. Чудинова-Акинфова. Как писали сыновья воеводы, «царицынские люди, стрельцы и казаки, связав, отослали отца моего к вору в Астрахань…».^{627} Казаки беспощадно казнили государевых дворян и ратников, попавших к ним в руки: «коих брали в Астрахань живых, тех различными муками побиваху».^{628} Когда в Астрахань привезли Акинфова, «Иван-Август» казнил его, а сам, не теряя времени, тотчас выступил в Царицын. В июле 1607 г. монахи-кармелиты, направлявшиеся с миссией в Персию, беседовали с самозванцем и получили от него все необходимое для продолжения путешествия.^{629} В конце июля кармелиты были приняты Хворостининым в Астрахани, но смогли продолжить путешествие не ранее, чем получили письменное разрешение от «царевича» из Царицына.

Войско «царевича Августа» пыталось пробиться в центральные уезды на помощь осажденному в Туле Болотникову, но было остановлено под Саратовом. Обороной города руководил опытный воевода З. И. Сабуров. Потеряв много людей на приступах, «царевич Иван-Август» вернулся в Астрахань.^{630}

Боярин Ф. И. Шереметев не решился второй раз зимовать в окрестностях Астрахани, имея в тылу повстанцев. В октябре он отступил на север и 24 октября 1607 г. приступом взял город и острог Царицын.^{631} Астраханский район восстания был окончательно отрезан от других районов повстанческого движения.

В Казанском и Нижегородском крае события развивались иначе, чем в Астрахани. Вольное казачество находилось не так близко к Нижнему Новгороду и Казани, как к Астрахани. Дворянство тут было более многочисленным и влиятельным. Существенно было и то, что Шуйский сохранял контроль над важнейшими крепостями Среднего Поволжья. В разгар зимы 1606/07 г. повстанцы прекратили осаду Нижнего Новгорода и отступили прочь.^{632} В Муроме «посацкие люди государю присягли»^{633}. Шуйскому били челом также жители Свияжска. Воеводы Г. Пушкин и С. Одадуров заняли Алатырь и Арзамас.

Среди руководителей повстанческого движения в Нижегородском крае было немало дворян (И. Б. и М. Б. Доможировы, князь И. Д. Болховский, Г. Елизаров, С. Чаадаев, Власьев, Новосильцев, Чертков, князь Шейсупов-Козаков и др.). После разгрома восставших под Москвой многие из них перешли в лагерь Шуйского и приняли участие в борьбе с Болотниковым, за что весной 1607 г. им выдали из царской казны жалованье. Князь И. Д. Волховский получил от царя Василия прибавку 250 четвертей пашни к своему прежнему поместному окладу.^{634}

В Рязанском крае борьба носила исключительно острый характер. Переход П. Ляпунова и других рязанских дворян на сторону Шуйского позволил правительству без кровопролития вернуть под свой контроль Рязань. П. Ляпунов послал в Москву «с сеунчом» (вестью о победе) сына, «как взяли Зарайский город и Резань добили челом».^{635} Власти пытались склонить на свою сторону население южных рязанских пригородов и смежных тульских мест. 15 декабря 1606 г. царский гонец И. Балезнев был отправлен в Ряжск и тульские пригороды «з грамотами к дворянам, и к детям боярским, и к посадцким старостам, и к целовальникам, чтобы они… вины свои принесли».^{636} Однако обращение не возымело действия. Лишь в июне 1607 г. рязанский воевода Ю. Кобяков известил царя, что ряжский «воровской» воевода «князь Иван княж Львов сын Масалской, и дворяня, и дети боярские, и атаманы, и казаки, и стрельцы, и пушкари, и всякие посадские люди нам (царю. — Р. С.) добили челом и челобитныя повинныя к нему прислали».^{637}