Смута в России в начале XVII в. Иван Болотников

Поход Лжедмитрия II напомнил ветеранам о временах их наступления на Москву под знаменами Отрепьева весной 1605 г. На всем пути население встречало «Дмитрия» с воодушевлением. «Из Брянска, — отметили современники, — все люди вышли вору навстречу», приветствуя его как истинного государя.^{661}Лжедмитрий II разбил лагерь у Свенского монастыря, в котором провел более недели. Задержка носила вынужденный характер. Новый самозванец столкнулся с затруднениями такого же рода, как и Отрепьев в начале московского похода. У него не было денег в казне, чтобы расплатиться с наемниками. 26 сентября (6 октября), записал в своем «Дневнике» Будила, — «наше войско рассердилось на царя за одно слово, взбунтовалось и, забрав все вооружение (пушки. — Р. С.), ушло прочь».^{662} Мятеж произошел, видимо, к ночи. Под утро Лжедмитрий II явился к войску, успевшему уйти на 3 мили от лагеря, и после долгих уговоров ему удалось «умилостивить» наемников.

2 октября Лжедмитрий II перешел в Карачев, где к его войску присоединился отряд запорожских казаков с Украины. Пополнив войско, самозванец решил напасть на отряд князя В. Ф. Мосальского и Матиаса Мизинова, с лета 1607 г. осаждавший г. Козельск.^{663}

На рассвете 8 октября гетман Меховецкий, Будила и казацкие атаманы нанесли удар войску Мосальского.^{664}Воевода ждал атаки и окружил лагерь стражей. Но повстанцы разогнали стражу и, не мешкая, ворвались в лагерь, где поднялась паника. Одни, наспех вооружившись, пытались защищаться. Другие старались как можно скорее покинуть лагерь и спастись бегством. Мосальскому удалось ускользнуть невредимым, а ротмистр Мизинов попал в плен вместе с многими ратными людьми.^{665} Победителям достался обоз со всем имуществом.

Жители Козельска, многократно отражавшие нападения войск Шуйского, встретили повстанцев хлебом и солью за городом и проявляли великую радость по поводу обретения «доброго царя». 11 октября 1607 г. в Козельск торжественно вступил сам Лжедмитрий II.^{666}Из Козельска самозванец мог идти на Калугу, где его с нетерпением ждали. Но положение на театре военных действий оставалось сложным и неопределенным. Правительственные войска, собранные в Мещевске, угрожали Козельску с северо-запада. Сильные заслоны появились к востоку от Козельска. Царь Василий послал под Белев и Волхов князя Т. Ф. Сеитова с ратными людьми, и тот «очистил» от «воров» Лихвин, Волхов и Белев.^{667} К. Буссов, находившийся в те дни среди повстанцев в Калуге, считал, что именно отпадение трех названных городов помешало «Дмитрию» освободить от осады Тулу.^{668}

Источники позволяют уточнить ход событий. На западном берегу Оки от Лихвина до Волхова протянулась старинная засечная черта, имевшая разветвленную систему укреплений. Одна из центральных ее позиций располагалась у Бобровской, или Бобриковской, засеки неподалеку от Белева.^{669} В разрядах упомянут факт посылки на Бобровскую засеку И. М. Пушкина, Т. Ф. Сеитова и пяти других голов с ратными людьми.^{670} Правительственные войска заняли засечную черту от Лихвина и Белева до Болхова, но задержать продвижение повстанческой армии не смогли. Участник похода Будила со всей определенностью указывает, что 16 октября 1607 г. Лжедмитрий II прибыл в Белев.^{671} К этому времени планы самозванца окончательно определились. Он отказался от продвижения к Калуге и свернул на юг, чтобы пробиться к Туле.

«Царевич Петр» с Болотниковым и Телятевским обороняли Тулу все лето. С наступлением осени борьба за город вступила в критическую фазу.

С давних пор Тула была ключевым пунктом обороны южных границ России от кочевников. Ее мощный каменный кремль располагался на левом берегу р. Упы. Помимо кремля город имел внешний пояс укреплений в виде дубового острога, стены которого упирались в р. Упу.^{672} Как крепость Тула имела преимущества по сравнению с Калугой, но в одном отношении ее положение было уязвимым. Город располагался в низине и мог быть затоплен. Царские воеводы решили использовать это обстоятельство.

Проект затопления Тулы был разработан Разрядным приказом, руководившим осадными работами. Инициатором проекта выступил сын боярский Иван Сумин сын Кровков.^{673} Как значится в «Карамзинском хронографе», «государеве Розряде дьяком подал челобитную муромец сын боярский Иван Сумин сын Кровков, что он Тулу потопит водой, реку Упу запрудит, и вода, де, будет в остроге и в городе, и дворы потопит, и людем будет нужа великая и сидеть им в осаде не уметь. И царь Василей Ивановичь велел ему Тулу топить».^{674}