Смута в России. XVII век

И при его же великого государя нашего царя и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии скифетродержании, и за умножение грех наших, Богу попущенощу, а врагу действующу, начало злу сему бысть от коруны Полские и великого княжества Литовского, от Жигимонта короля и от панов рад; понеже в лето 7110-го убежа изо обители арханьила Михаила, еже ся иарицает Чюдов, диякон чорной Григорей Отрепьев, а в мире сего богоотступника и проклятого еретика звали Юшком, сына боярского Галиченина Богданов сын Отрепьева, и в Киеве и в пределех его и там во иноцех дияконствующу, и в чернокнижество обратися, и ангелской образ сверже и обруга, и по действу диаволю отступи зело от Бога, и рукописание врагом дав на ся, аще станетца царского венца действом, и хто чюж благодати Божия будет на веки. И мечтами бесовскими нача сказыватися достохвалного и великаго государя царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии сыном царевичем Дмитреем; и достиже коруны Полские и великого княжества Литовского короля Жигимонта и панов-рад. Жигимонт же корол и паны-рада, хотя Московское государство в межьусобье видети, тому злобесному псу из своих сокровищ на вспоможение даша злата и сребра, и множество вой; и, за вспоможением Полского Жигимонта короля и панов-рад, той проклятый еретик Розстрига достиже Северских предел Росийскаго царствия. А в то же время, грех ради наших, великий государь наш царь и великий князь Борис Федорович, всеа Русии самодержец, оставя земное царство, отыде в вечное блаженство; а на Владимерском и на Московском государстве и на всех великих преславных государствах Росийскаго царствия оставль супругу свою царицу и великую княгиню Марью Григореьевну всеа Русии, да сына своего царевича Федора Борисовича всеа Русии. А тот скаредный и проклятый еретик, розстрига Гришка Отрепьев, слыша царя Борисову смерть, ноипаче по вражню действу нача на зло простиратися, и простых и незнающих людей прелщати своими бесовскими мечтами. И великое Росийское царство, по злой его вражье прелести, яко море восколебася, и неистовыя глаголы, яко свирепыя волны, возшумеша, и неукротимо и ни направляемо, аще и кормчий мудри беша, но ярость моря сих повреди, и суетну мудрость их сотвори, и во своя стремления все обрати; начальный же бояре и стратиги суетному волнению противишася, но ничтоже успеша суровому народскому глаголанию: мнози бо от ярости дыша и пострадаша от бесчинных, и нелепые их словеса, яко стрелы, с смертным ядом летаху на ня, и не точию словеса, и раны злыя воздаяху на ня.