Смута в России. XVII век

И достиже той злобесный пес царствующего града Москвы, и царевича Федора Борисовича с матерью и с сестрою, яко неких злодеев, во юзах затворяет во едином от царских домов; а потом царевича и с матерью злой смерти удавлению предает, а сестру его царевну Ксению, постригши, в заточение отсылает. А сам злодей, по вражью действу, царского венца коснуся, и первопрестолнейшего и великого святейшего кир Иева патриарха Московскаго и всеа Русии с великим бесчестием с престола низвергает и из святителскаго сану обнажает; в него же место, не яко пастыря, но яко волка и хишника, своему бесованию единомышленника, Игнатея именуема, иже преже бе в Резанских пределех епискупом, на великий святителский престол возводит, и церковный пастыря и строителя. И многих Московскаго государства людей, зле мучивши, смерти предает, а иных во юзах в темницы и в заточенье отсылает; понеже бо мнози во мнисех и в дияконех его знаяху, и хотя его злокозненную ересь обличати. Потом же тот сын диявол царские хранилища росточает и предивные вещи царского достояния, и множество злата и сребра, и всяких предивных вещей бесчисленно отсылает королю Полскому и к паном-раде. И многая латы нс кая учителя с собою приведе не точню ис Польши, но и из Риму от папы, еже бы како разорити истинная наша непорочная православная хрестьянская вера греческаго закона, и утвердит прелестая учения латынская, и иная злая умыслив окаянный и проклятый богоотступник. И взем за ся проклятый у поляка воеводы Сендомирского, дщерь Римские ереси, и не крестив, повеле венчати ю царским венцом в соборной и апостолской церкве, и освященным миром некрещенную помазати на праге в царских дверех; и многих злых еретиков в соборный храм Матере Божия введе те колвинцов, и новокщенцов, и ариян, и люторей и римлян, и не токмо сих, и богоубийц жидов на осквернение храма приведе. И виде сия злая его дела, и злато и смердящего пса, богоотступника и волхва на царском славном престоле седящаго, Московскаго государства бояре, и воеводы, и весь царский синклит и всенародное множество всего Московскаго государства, возрыдав и востенав от серца, и слезы ото очию, яко быстрина вод, изливашеся, совокупившеся и обличивше его проклятово вражию прелесть, и царицу и великую княгиню иноко Марфу всенародным множеством воспросивше. Она же всеявно исповеда, яко сын ее царевич Дмитрей на Углече, повелением Бориса Годунова, яко незлобивое агня, заклан бысть в 99-м году, и своима рукама она многострадалное его тело погребе, и образ лица его из сокровищ своих изнесе, паче же бояром глаголюще, яко мнозн самовидцы погребению его быша, и доныне лежат мощи его на Углече, чюдеса деюще бесчисленна; сего же смердящаго пса и зла го аспида не вем откуду прииде, исповедати же не смеюще долго время, бояшеся злато прещения его, и женскою немощию обдержима, мужественно дерзнут не смеяше. Нагая же все тоже исповевда. Тогда многособранное воинство и весь народ Росийскаго государства, прося от вышнего Бога помощи и храбростию распалавшеся, мужественно дерзаху на разорителя веры нашея истинныя, не в бронех, ни со оружии, но с помощию всесильнаго Бога; врази же веры нашея спят быша и падоша, злато же и проклятаго волхва и богоотступника, и смердящего пса Гришку Отрепьева злой смерти предаша и на обличение всему народу среди града положиша, яко да и прочий видевше, уверятца истинно.

А потом митрополиты, и архнепискупы, и епискупы, и архимариты, и игумены и весь освященный собор, и бояре, и окольничие, и дворяне, и дет боярские, и все христолюбивое воинство, и гост, и торговые и всякие люди Московскаго государства, советовав меж себя, били челом Московскаго государства великому боярину князю Василею Ивановичи Шуйскому, понеже он родителю своих от благочестива корени суща, да приимет скифетр Росийскаго царствия. Великий же государь князь Василей Иванович на моление народа уклонися. И советовав великий государь со всем освященным собором, и поговоря з бояры, и со всем христолюбивым воинством и со всеми людмн Московскаго государства, послал на Углеч по мощи царевича Дмитрея Ивановича Ростовского и Ярославе каго митрополита Филарета, еже бысть преже боярин Федор Микитич Романов, а по зависти дияволи от царя Бориса невинно бысть во изгнании и в заточении, и там восприя ангилский образ для будущих вечных благ, да бояр князя Ивана Михайловича Воротынскаго с товарищи.