Смутное время

И Крауч оказывается именно таким, каким представлял его Руфус: собранный, до крайности педантичный человек, со своими твердыми убеждениями, которые считает единственно верными, жесткий и нацеленный на результат. Когда он говорит о борьбе с Пожирателями, Руфус замечает толику фанатизма в его речи. То, что Руфус слышит, поначалу ошеломляет: Краучу удалось протолкнуть закон об использовании аврорами при задержании Непростительных заклятий. Руфус прекрасно понимает, что это будет означать на самом деле: авроры смогут попросту убивать, прикрываясь служебным положением, тем самым уподобляясь тем, против кого они борются, и сами использовать те методы, за которые карают ту, другую сторону. Руфус также понимает и то, что это означает пытки на допросах и, как следствие, недостоверные показания. И как нож в мягкое масло, врезаются в мозг слова Крауча: «Другого выхода у нас нет. Мы должны бить врага его же средствами. Должны показать, что враг ответит за каждую пролитую каплю крови, за каждое брошенное проклятие. Они должны четко осознавать это. Мы не собираемся терпеть и не дадим им спуску. В сложившейся ситуации надо действовать решительно и помочь могут только радикальные меры».

«Это война. Война», - бьется у Руфуса в мозгу единственная мысль.

А затем Крауч доводит до сведения собравшихся, что со следующей недели Азкабан начнут охранять дементоры. Руфус прекрасно осведомлен, что они из себя представляют. Он знает, чем грозит заключенным общение с этими тварями. Если раньше дементоры лишь приводили в исполнение смертные приговоры, которые были большой редкостью и от которых Руфуса внутренне передергивало всякий раз, когда он об этом слышал, хоть он и не подавал виду, то теперь все действительно изменилось и вышло на новый виток. Руфус до последнего не верил, что Краучу удастся уговорить Министра на присутствие дементоров в Азкабане. Тем не менее, ему это с блеском удалось. Краем сознания Руфус отмечает, что если плоды трудов Крауча принесут ощутимую пользу, то до министерского кресла рукой подать. Впрочем, в данной ситуации его, Руфуса Скримджера, интересует лишь победа и неважно, кому припишут заслуги. Важен результат. А на результат они работают сообща.

53. Руфус приносит из дома подушку с одеялом, комплект постельного белья, бритвенные принадлежности и сменную рубашку. Он уже не может позволить себе терять время, ночуя дома и тратить на сборы драгоценные минуты, если его вызовут среди ночи. В последние месяцы ему всего пару раз удавалось поспать более шести часов, и Руфус решает, что разумнее будет в эти дни ночевать на диванчике в своем кабинете.

54. Во время одного из рейдов Руфуса ранят в ногу. Рана серьезная, но ему еще повезло, что заклятие прошло по касательной - Гавейн сориентировался вовремя, иначе повреждения были бы гораздо хуже.

В св. Мунго Руфус первым делом интересуется, когда он сможет вернуться к работе. Ему невыносима мысль о том, что он разлеживается, когда его люди рискуют каждую минуту.

«Через неделю, не меньше. Проклятие не из легких, да и повреждения такие, что тяжело поддаются лечению». Руфусу хочется завыть. Через два дня колдомедик, неуверенно потоптавшись у кровати, говорит Руфусу: «Мистер Скримджер, вынужден сообщить Вам неприятную новость. Мы делаем все, что в наших силах, но, к сожалению, хромота останется на всю жизнь. Я бы посоветовал Вам купить трость в ближайшее время. Возможно, Вы будете нормально ходить без трости, хромота несильная, но к концу дня, когда нога устанет, хромота будет прогрессировать. Мистер Скримджер, поймите, Вам еще повезло - нога могла бы вообще не сгибаться». Руфусу хочется проклясть все и всех.

За день до выписки его навещает Гавейн. На требование предоставить полный отчет о происходящем, делает кислое лицо:

- Все по-старому. Вот вчера было задержание некоего Эвана Розье. Наш Моуди отличился: убил парня при задержании, а мы хотели взять его живым, он многое мог бы порассказать. Моуди говорит, вроде защищался. Сам не знаю, не видел. Ну, правда, этот Розье оказался не промах. Завтра придете, сами увидите.

55. Моуди со вставным глазом и вправду выглядит феерично. «Чертов протез», как про себя называет Руфус волшебный глаз, придает Моуди еще более безумный вид, чем был до этого. А уж вкупе с манерами и со шрамами, как застарелыми, так и вполне свежими, впечатление аврор производит устрашающее.