Смутные времена Лепрозория (СИ)

Лучше даже дичью, благо, у Волков всегда были богатые леса.

В дверь отрывисто постучали. Очень глухо — будто били не костяшками пальцев, а большим деревянным молотом.

— Войдите! — бросила Нэм, поправляя наручи.

Дверь медленно отворилась, и в комнату не вошел даже — протиснулся — огромный медведь.

— Я боялся, ты уже улетела, — Берингард широко улыбнулся, хотя его улыбку скрыла густая борода. — Даже сперва к пегасням пошел, но твои девочки сказали, что ты еще у себя.

— Берси изменила назначение? — вскинула брови Нэм.

На главу Охотниц не похоже, она редко вмешивалась в работу Нэм, доверяя ей полностью. В конце концов, они обе были ученицами Алисы, и обе разделили ее полномочия. Берси — как глава охотниц и палач, Нэм — как ищейка. И даже оружие — почти поровну. Извитый меч — Берси, нож — Нэм. И хотя некоторые охотницы считали, что место главы должна занять Нэм, ей самой эта идея не сильно нравилась. Уж лучше выполнять приказы — заниматься разведкой, тренироваться и наслаждаться путешествиями. Меч палача вселяет ужас, но извитый нож ищейки — просто напоминает о том, кто она есть.

Именно его в руках и держал Берингард.

— Нет, я заточил, как ты просила, — он подал его рукоятью вперед. — Восхитительная работа.

Нэм улыбнулась:

— Ты ими восхищаешься все эти годы, каждый раз — будто заново для себя открываешь. Но сам же куешь такие же.

Берингард скромно пожал плечами.

— Эти лучше. Эти — кошачьи.

— Может, стоит узнать у них, сохранились ли секреты кузнечного дела?

Берингард как-то сразу помрачнел.

— Берси говорит, Кайно против общения с кошками.

— Надеюсь, меня это не касается? — удивленно вскинула брови Нэм. — Я лечу в край Волков, там все еще живут кошки, мне так или иначе придется с ними контактировать.

— И ты меня спрашиваешь? — развел руками Берингард.

— Действительно, — улыбнулась Нэм и убрала извитый нож Алисы в открытые ножны на поясе. — Ладно, меня это не касается. А если будет касаться — Берси сама скажет мне об этом.

Берингард раскинул руки и улыбнулся. Нэм тут же обняла его, прижавшись к груди.

— Удачи, моя хорошая, — он похлопал ее по спине и, вдруг подняв, покачал из стороны в сторону, крепко обнимая. — Береги себя!

***

— Как ты? — тихо спросила Ирма, бесшумно зайдя в шатер.

Ответом ей было лишь молчание, и она бросилась за ширму, к кровати, боясь самого худшего.

Но Винсент спал, раскинув руки и ноги. Одеяло было скомкано на краю кровати и свисало с него, едва не падая. Ирма присела рядом и приложила тыльную сторону ладони ко лбу кота.

Горячий и мокрый. Да и дыхание тяжелое.

Выжав мокрую тряпку над миской, Ирма вытерла ею лоб и начала растирать руки и ноги.

На лапах мех стоял кольями — пора готовить ванну в ближайшие дни.

— О, это ты, — слабым голосом проговорил Винс, открывая глаза. — Ты снилась мне. Представляешь, там ты и здесь тоже ты.

Он искренне улыбнулся и дернул пальцами, едва ощутимо сжимая ее руку.

— Тш-ш, не говори много, — Ирма подтянула его руку к лицу и поцеловала в горячую ладонь. — Спи как можно дольше, сон лечит.

Винсент кивнул и сжал губы, насколько смог, показывая, что ее рекомендациям он готов следовать хоть сию секунду.

Ирма вытерла руки о форму под белым хаори и принялась их растирать, чтобы кровь прилила к подушечкам пальцев. Закончив, мысленно призвала энергию Самсавеила и, почувствовав ее в ладонях, занесла их над Винсом.

Как учил когда-то давно Хайме — мысленно оторвать свое внимание от себя, подняться как можно выше и после нырнуть в чужое тело, прощупывая его, проверяя его…

Она водила руками, сияющими лиловым, над телом Винсента в поисках ответов. Какой недуг заставляет его так страдать? Что это за болезнь, возвращающаяся к нему даже после смерти — в новой жизни? Где она находится? Как ее уничтожить?

Но сколько она ни водила руками, сколько минут и даже часов ни пыталась почувствовать — она не ощущала ничего. Только непрекращающееся покалывание в ладонях и усиливающуюся тревогу. Снова и снова.

— Я ни на что не способна, — пробормотала она, садясь на пол и кладя голову на высокую постель.

Хайме был прав. Он всегда был прав. Ее максимум — ранки мазью мазать и микстуры готовить. Но не спасать жизни, нет.

Сколько раз от него звучало — «Ты просто женщина, угомонись, тебе не дано быть лучшей». Но угомониться не получалось.

И вроде бы он ошибся. Даже его сын, еще более заносчивый, чем он, принял ее как шисаи и предложил учить других шисаи. Он признал ее, верно же. Он ценил ее как учителя, как медика, как шисаи. Но этого все равно было мало. Ничтожно мало, чтобы спасти Винсента.

Но и в глазах Райги читалось — я лучше тебя, я сильнее тебя.

Он и был — сильнее и лучше. И как хирург, и как медик, и как шисаи…

Может быть можно попросить его вылечить Винсента?

Все равно что признать свою слабость и неспособность лечить. Все равно что проиграть.

Но можно попросить его об обучении.

Да! Можно стать его ученицей и научиться всему самой!

Головы коснулась горячая рука, слабые пальцы едва ощутимо сжали пушистое ухо.

— Не плачь, пожалуйста.

Ирма смахнула с щек слезы и крепко сжала руку Винса в своей.