Смысл игры и другие выступления

На протяжении всех последних недель на наших глазах осуществлялась какая-то трагическая и, я бы сказал даже, чудовищная метаморфоза. Один сюжет — борьба народа за то, чтобы изменить проводимую политику, сделав ее более социалистической, менее рыночной, скажем так, менее либеральной, более отвечающей тому, что мы представляем собой как целое и что для нас является интересами страны. Вот борьба народа за то, чтобы политика стала, даже не поворачивается язык сказать слово «социалистической», но вменяемой, более ориентированной на интересы социального большинства, в большей степени относящейся к государству как к высшей ценности, в большей степени относящейся к национальной собственности как к нормальному существованию экономики и т. д., ну такой «кейнсианской» с элементами социализма, я на большее никогда в том, что касается Зюганова, не рассчитывал, но хотя бы такая политика. Вот народ боролся за то, чтобы политика вернулась в какое-то такое русло. Чтобы она двигалась вот отсюда вот к той телекамере [показывает направление]. Чтобы мы двинулись от нынешней ситуации, которую мы все воспринимаем как весьма и весьма пагубную, к тому, что желанно нам всем и очень большим группам в народе, как к идеалу. Чтобы вот отсюда я пошел сюда, или сюда, или сюда, или сюда… [шагает в ранее указанном направлении к телекамере], и, наконец, дошел до камеры и сказал: «Вот он, наш идеал! Ура! Мы победили! СССР 2.0, Красный проект и т. д.» [Возвращается назад]

Все при этом говорят, что вот это положение, в котором все находится, ужасно. Я тоже считаю его ужасным. Я ни разу не называл это положение замечательным, никогда не говорил вместе со всеми здесь собравшимися, что мы встаём с колен, напротив, называл всё происходящее «ликвидкомом». Но всегда, какое бы ужасное положение не было, оно может стать ещё хуже. И вместо того, чтобы двигаться к этой камере, можно двигаться в другом направлении. Сюда, сюда, сюда,… [идёт в противоположном направлении],… сюда, к колонне. [Возвращается назад]. Или просто, встать с этой точки и пойти сюда, сюда [шагает перпендикулярно предыдущим направлениям, к краю сцены], а потом прыгнуть в пропасть. Поэтому каждый раз, кода люди говорят: «Мы ждём перемен, мы ждём перемен» — это абсолютный идиотизм потому, что спрашивают, в каком направлении эти перемены? Есть программа Зюганова, и я считаю эту программу позитивной. Там есть национализация определённых отраслей, там есть социальная политика, там есть другие вещи, поэтому если это двигается сюда [снова идёт в направлении телекамеры], всё замечательно! И можно сказать, что все-таки своими передачами, которые шли на протяжении полутора лет, я в немалой степени способствовал тому, что какая-то часть народа проснулась, что какая-то часть народа решила, что это направление действительно отвечает исторической судьбе, и что Зюганова поддержало больше людей, чем его поддержало. <Тут, наверное, правильнее было бы сказать «поддерживало»>. Всё в порядке. Поэтому, когда начались выборы, то все мои симпатии и всё, что было связано с моим представлением о должном, находилось на стороне Зюганова, никаких лично непреодолимых конфликтов между мной и им не существует, и я был полностью готов всячески, как это только можно, поддержать Зюганова.

Замечательно. На выборах Коммунистическая партия Российской Федерации получила гораздо больше, чем она получала кода-то, и сочла себя обкраденной с точки зрения того, что Единая Россия, партия жуликов и воров, что-то там мухлевала.