Смысл игры и другие выступления

— Почему? Он может. Но патриотические силы, они что-то выражают, у них есть социальная база. Какая модель? Что мы делаем? Восстанавливаем Советский Союз, строим социализм в Советском Союзе? Что это за Евразия? Как она будет выглядеть? Евразия — это ужас. Он — абсолютно патриотический человек, он — либерал, западник и человек вполне патриотический, как мне кажется. Но экономически он абсолютный либерал. Читали статью? Всё. Это его, это он сам пишет. Сидит и пишет. Человек он осторожный и вполне волевой. Понимает, что обложили сильно, и холодно выбирается из капкана. Между прочим, выбирается! Тихенько-тихенько. Без криков, как господин Кургинян, уже товарищ. В тихую выбирается. Ну, что? Он порвет этим бандерлогам горло, а с кем он останется? Он должен что-то восполнять и надо куда-то двигаться. Он может двигаться либо в национализм, либо налево. Если он двигается налево — это одно движение. Грубо говоря, это коалиционное правительство с Зюгановым. Если он двигается направо — это другое движение. Это коалиционное правительство с Жириновским или Рогозиным. Две формулы. Теперь мне не хватало ещё на старости лет, одного не хватало, чтобы коммунисты пробудили в антикоммунистическом белом сознании все мифы про евреев, немецкий вагон, Парвуса, Ленина, деньги. Вот они сейчас в оранжевую сторону сдвинутся, все эти спящие шепотки выйдут, возникнет блок коммунистическо-либеральный. Против него возникнет блок понятно какой — центристско-погромный и далее мы куда двинемся?

Реплика: К гражданской войне.

— Не к гражданской войне, мы двинемся к диким совершенно конвульсиям, которые дальше обернутся межнациональными конфликтами, войны по окраинам, в конец — в ядерную войну. Может быть ситуационный союз против кого-то. Против Собчак, пожалуйста. Против Бобкова, с кем угодно. В конце концов, мне мерзавцы говорили, что Чубайс хуже Басаева. Но я же воевал и с Басаевым, и с Ельциным. С Ельциным — политическая война, а с Басаевым… Когда меня спросили, что передать «нашему другу Басаеву, он как бы смотрит на тебя своими холодными глазами». Я говорю: «Я ценю его мужество и талант террориста. Поэтому, когда его возьмут в плен, я его просто расстреляю. Мучить не буду». Хотя мог бы. Это ему и передали. На этом всё кончилось. Почему я должен был обняться с Басаевым, если я не люблю Ельцина и Басаев расшатывает Ельцина. Откуда эта зверская логика? Всю жизнь мы существовали на два фронта. Всю жизнь мы были против американцев и против двусмысленной власти. Почему мы на старости лет должны снюхаться с американцами на непонятных условиях, потому что он не нравится. Мне Ельцин ещё больше не нравился! И что? Я же с Басаевым не объединялся. Люди, откуда этот бред? Что происходит с сознанием, с нравственностью, с элементарным политическим чувством выгоды? Зюганов никогда не будет принят либералами. Никогда! Он для них чужой. Но он всегда к ним хотел. Он всегда хотел в элиту. Я всегда хотел в контрэлиту, подальше от них, а он всегда хотел в элиту. Ну, я же знаю. У меня к СССР простое отношение. Я боготворю эту страну, я считаю, что она является священным подарком человечеству и т. д. Но её нет! Её 20 лет нет! А если её нет и она рухнула, то были изъяны. Если делать СССР-2.0, надо выявить эти изъяны. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь… И это надо исправить. В этом идеология красного реванша, которую я исповедую.

Вопрос: Вы изъяны можете назвать?

— Конечно, могу. Я писал об этом, ещё напишу, буду читать лекции про каждый из них. Невозможно было построить моноидеологическую систему, атеистическую. Ну, невозможно. Тогда надо было до конца священников расстреливать, каждого, кто попробует молиться, вешать. А они создали церкви и всё прочее, одновременно — моноидеологическую атеистическую систему. И что должен делать человек? Сдавать экзамен по атеизму и одновременно молиться в церкви. Всё, достаточно уже. Мне говорят: «А что Вы это там про метафизику коммунизма?» Нужно создать систему, которая бы позволила человеку быть коммунистом и одновременно вести себя свободно в вопросах религии. XXI век это позволяет сделать. Научная картина дико усложнилась. Я об этом довольно много написал и напишу.