Читаем Смысл Камня. Современный кинематограф Южной Кореи полностью

В самом фильме «Поэзия» этот прием выглядит как молчание персонажей. Отсутствие слов становится гораздо более наполненным и понятным зрителю, чем если бы герои говорили о своих чувствах напрямую. Эта же тишина между самими героями оборачивается ничем иным, как признаком невозможности коммуникации. Внук не желает идти на контакт и пренебрежительно относится к вниманию и заботе своей бабушки. Сама Миджа в силу своего мировоззрения скрывает все происходящее от своей дочери, хотя и утверждает, что они как лучшие подруги могут делиться друг с другом обо всем. Не выходит и разговор с матерью умершей девочки — есть диалог, но остается пространство для не менее важных вещей, которые себя не проявили.

«Незаполненное пространство» в фильме остается зрителю для размышления, оно же оборачивается пустой пропастью для действующих лиц в фильме подобно тому, как по разные стороны холста оказываются рыбаки внизу реки и цветущая слива на вершине горы поодаль от них. Все, что главные герои картины могут делать, — это смотреть. Тем же занимается Миджа. Этому учат ее и на курсах поэзии, поэтому по ходу истории мы можем наблюдать, как героиня издалека смотрит на что-то в поисках красоты, хотя все чаще лицом к лицу встречается с уродливой реальностью.

Примером здесь может послужить кадр из фильма, где Миджа смотрит на своего внука, совсем недавно узнав о преступлении, которое он совершил в компании своих друзей. Первое, на что мы можем обратить внимание, — композиция, которая полностью противопоставляет героев друг другу. Молодой человек слева на переднем плане сидит и смотрит в сторону, тогда как пожилая женщина напряженно стоит и смотрит на него. Она находится справа на заднем плане и слегка размыта, фокус смещен на внука. Мы видим, что начало жестокой реальности в лице внука выходит на первый план. Тем не менее этот кадр больше говорит о главной героине, через призму чьих глаз мы следим за ходом повествования. Кадр свидетельствует нам о том, что все мысли Миджи заняты ее внуком и новостью, которую она услышала, остальное для нее остается неважным и как бы невидимым. О сломанной и невозможной коммуникации нам говорит тишина кадра и поза внука, который развернут к бабушке спиной, а также кадр, который мы видим в начале фильма, когда ничего критичного не произошло. Миджа только спрашивает внука о том, как звали девочку, которая покончила с собой, потому что она была из той же школы, что и ее внук. Мы видим, что они разговаривают и композиционно уравновешивают друг друга. Да, пропорции неидеально равные, это мы можем наблюдать и в их диалоге — бабушка задает много вопросов, а внук неохотно идет на контакт, так что зритель может считать как простой «подростковый бунт» и не придать этому значения.


Кадр из фильма «Поэзия» (2010)


Кадр из фильма «Поэзия» (2010)


По мере развития событий, когда Миджа с головой погружается в эту историю, проводит собственное расследование, посещая поминальную службу умершей девочки Хиджин, лабораторию, где было совершено преступление и мост, откуда прыгнула Хиджин, в голове главной героини не остается ничего кроме вопросов этики и морали, мыслей о том, где взять деньги и как написать стихи, если привычная красота не несет вдохновения. В этот момент образ ее внука меняется — мы видим сцену, где он уже лежит на полу, вокруг него раскидан мусор, но, уходя в комнату, убирать он его не собирается. В кадре главным оказывается он, ноги героини видны лишь чуть правее поодаль. Извращенный, жуткий и нахальный образ внука занял все пространство. Бабушка заставляет его убрать за собой, сетуя на то, что он «как животное». Становится понятно, что дело здесь совсем не в упаковке от чипсов.


Кадр из фильма «Поэзия» (2010)


Таким образом режиссер показывает, как в глазах главной героини с течением времени меняется образ дорогого и любимого внука «Уги», пока героине приходится сдерживать натиск суровой реальности самостоятельно, в одиночку.

В корейском языке есть множество понятий, не имеющих прямых аналогов в русском, но похожих по значению на слова «тоска», «страдание» (хан, косэн и др. Нередко именно они становятся лейтмотивом фильмов и закладываются в это «незаполненное диалогами пространство», данная картина не стала исключением.

Обращаясь к языковой теме стоит отметить, что иероглифическое значение имени главной героини Миджа переводится как «красивый человек». Имя героини стало говорящим, оно точно описало женщину, которая любит наряжаться и исключительно прекрасна своей душой.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Алов и Наумов
Алов и Наумов

Алов и Наумов — две фамилии, стоявшие рядом и звучавшие как одна. Народные артисты СССР, лауреаты Государственной премии СССР, кинорежиссеры Александр Александрович Алов и Владимир Наумович Наумов более тридцати лет работали вместе, сняли десять картин, в числе которых ставшие киноклассикой «Павел Корчагин», «Мир входящему», «Скверный анекдот», «Бег», «Легенда о Тиле», «Тегеран-43», «Берег». Режиссерский союз Алова и Наумова называли нерасторжимым, благословенным, легендарным и, уж само собой, талантливым. До сих пор он восхищает и удивляет. Другого такого союза нет ни в отечественном, ни в мировом кинематографе. Как он возник? Что заставило Алова и Наумова работать вместе? Какие испытания выпали на их долю? Как рождались шедевры?Своими воспоминаниями делятся кинорежиссер Владимир Наумов, писатели Леонид Зорин, Юрий Бондарев, артисты Василий Лановой, Михаил Ульянов, Наталья Белохвостикова, композитор Николай Каретников, операторы Леван Пааташвили, Валентин Железняков и другие. Рассказы выдающихся людей нашей культуры, написанные ярко, увлекательно, вводят читателя в мир большого кино, где талант, труд и магия неразделимы.

Валерий Владимирович Кречет , Леонид Генрихович Зорин , Любовь Александровна Алова , Михаил Александрович Ульянов , Тамара Абрамовна Логинова

Кино / Прочее
Новая женщина в кинематографе переходных исторических периодов
Новая женщина в кинематографе переходных исторических периодов

Большие социальные преобразования XX века в России и Европе неизменно вели к пересмотру устоявшихся гендерных конвенций. Именно в эти периоды в культуре появлялись так называемые новые женщины — персонажи, в которых отражались ценности прогрессивной части общества и надежды на еще большую женскую эмансипацию. Светлана Смагина в своей книге выдвигает концепцию, что общественные изменения репрезентируются в кино именно через таких персонажей, и подробно анализирует образы новых женщин в национальном кинематографе скандинавских стран, Германии, Франции и России.Автор демонстрирует, как со временем героини, ранее не вписывавшиеся в патриархальную систему координат и занимавшие маргинальное место в обществе, становятся рупорами революционных идей и новых феминистских ценностей. В центре внимания исследовательницы — три исторических периода, принципиально изменивших развитие не только России в ХX веке, но и западных стран: начавшиеся в 1917 году революционные преобразования (включая своего рода подготовительный дореволюционный период), изменение общественной формации после 1991 года в России, а также период молодежных волнений 1960‐х годов в Европе.Светлана Смагина — доктор искусствоведения, ведущий научный сотрудник Аналитического отдела Научно-исследовательского центра кинообразования и экранных искусств ВГИК.

Светлана Александровна Смагина

Кино