Смысл ночи

В семь часов я, вместе с еще двумя лакеями, занял позицию у парадной двери, чтобы встречать экипажи.

Пока все шло гладко. Я выполнил все распоряжения мистера Крэншоу и ни в ком не возбудил подозрений. Но теперь все зависело от дальнейшего хода событий, ибо весь мой план сводился к тому, чтобы проникнуть в штат прислуги и при возможности подобраться близко к Даунту. Конкретного плана действий у меня не имелось. Если в этом акте нашей жизни мне суждено одержать победу, я буду премного доволен. Если нет, так тому и быть. Я ничего не потеряю, поскольку терять мне нечего.

И вот я молча ждал у парадной двери, гадая, когда он приедет — и когда приедет она.

Начали прибывать кареты. Первой я помог выйти мадам Тальони[313] (к сей даме лорд Тансор питал нехарактерное для себя сентиментальное почтение, хотя она была далеко не первой молодости), потом жирной дочери лорда Коттерстока (старой развратнице с лицом, похожим на выветренный булыжник, полумертвой от неприличной болезни) и ее равно свиноподобным мамаше и братцу. Экипажи подкатывали один за другим сквозь снегопад и останавливались под фонарем у ворот. Послы, члены парламента, банкиры, генералы, герцоги, графы со своими супругами. Я открывал каретные дверцы, помогал седокам выйти, и ни один из них не взглянул на меня толком. Наконец прибыл сам премьер-министр, особо почетный гость лорда и леди Тансор, а сразу вслед за ним подъехала блестящая карета с гербом Дюпоров.

Отворив дверцу, я сначала услышал запах ее духов, а потом, когда наклонился откинуть приступки, увидел ее ножки в изящных лайковых туфельках, расшитых гагатовым бисером. Она подала мне руку в перчатке, но не увидела меня. Выходя из экипажа, она выдохнула легкое облачко пара, и на несколько мгновений, пока ее рука покоилась в моей, мне показалось, будто моя возлюбленная снова принадлежит мне. Обманчивое ощущение близости заставило меня забыть о нынешней моей роли, и я нежно сжал ее пальцы. Метнув на меня гневный, оскорбленный взор, она резко отдернула руку и взлетела по ступенькам крыльца. Там она остановилась и обернулась:

— Эй ты! А ну-ка придержи дверцу!

Я подчинился приказу, и он вышел из кареты — безукоризненный джентльмен, одетый чрезвычайно дорого и с тончайшим вкусом. Я низко поклонился, почтительно закрыл за ним дверцу, а потом поднял глаза и увидел, как он берет под руку мисс Картерет и входит с ней в дом.

После прибытия последнего гостя меня отправили в обеденную залу, где я занял позицию у двустворчатой двери в вестибюль, по-прежнему никем не замечаемый, даже собратьями-лакеями, сновавшими мимо меня. Я стоял неподвижно, но глаза мои так и бегали по сторонам, высматривая удобную возможность.

Моя вероломная девочка сидела в верхнем конце стола — неземное создание в бледно-голубом шелковом наряде с барежевой верхней юбкой, расшитой золотыми и серебряными звездами; с роскошными черными волосами, изысканно уложенными под кружевной шапочкой, украшенной бледнорозовой атласной лентой. Слева от нее сидел сухопарый молодой джентльмен (некий Джон Тэнкер, член парламента, судя по списку гостей), а справа Феб Даунт, во всей своей лучезарной красе.

Когда все гости расселись за роскошно убранным столом, где обилие золота, серебра, хрусталя сверкало и сияло в свете свечей, подали суп. Лорд Тансор заделался поклонником service à française,[314] когда она была введена в Эвенвуде после совершеннолетия его protégé, а потому за супом последовали сначала рыба, потом entrées — общим числом не меньше дюжины, — затем жаркое разных видов и, наконец, сладкое и десерты. Слава богу, я не получил приказа присоединиться к своим собратьям-лакеям, обслуживающим стол, — ведь они должны были наклоняться к каждому гостю по очереди и отчетливо произносить название блюда, которое предлагали. Я с зачарованным интересом наблюдал, как один из них приблизил губы к уху мисс Картерет и спросил, не желает ли она отведать boeuf à la fammande.[315] Она выразила согласие изящнейшим жестом, а потом подняла ладонь: мол, достаточно. Сидящий рядом Даунт взял порцию гораздо больше, а потом, когда лакей уже собирался перейти к следующему гостю, велел добавить еще.

На почетном месте во главе стола сидели премьер-министр и лорд Тансор, занятые своим отдельным тихим разговором. Лорд Абердинский выглядел усталым и подавленным — несомненно, Крымская кампания отнимала у него много душевных и физических сил, — и я несколько раз заметил, как лорд Тансор успокаивающе кладет ладонь на его рукав. Вокруг них плавно текла общая беседа, голоса и смех за столом сопровождались звоном хрустальных бокалов и позвякиванием изящнейших золотых приборов по севрским тарелкам.

К настоящему моменту с супом и рыбой уже давно покончили, как и со всеми entrées и жаркими блюдами. Теперь сладкое и мороженое убрали со стола, освобождая место для шести огромных многоярусных ваз с сушеными фруктами, орехами, пирожными и бисквитным печеньем. Лорд Тансор встал, с бокалом в руке, и гости начали постепенно умолкать.