Смысл жизни

Во-вторых, они утверждали, что смысл жизни определяется в системе, по крайней мере, двух координат: в первую очередь, вертикальной (абсолютной, вневременной, сакральной, вечной) и, во вторую очередь, – горизонтальной (конкретно-исторической, временной, преходящей). Например, В. Соловьев в труде «Оправдание добра» показал, что смысл жизни складывается в системе трех отношений человека:

– отношения к тому, что выше меня, т. е. к Богу; это отношение он называет отношением благоговения;

– отношения к тому, что равно мне, т. е. к человеку. Это отношение сострадания;

– отношения к тому, что ниже меня (мое тело и все материальные предметы). Это отношение самообладания, своего рода внутренняя аскеза, самодисциплина.

В-третьих, они указывали на близкое родство философии и религии. Н. Бердяев, например, утверждал, что философия есть поиск смысла жизни, а религия – его реализация. С. Булгаков в ряде своих произведений, прежде всего в «Философии трагедии», убедительно обосновал неустранимую генетическую связь философии и религии с мифом. Именно в мифе, по его мнению, находится источник и питательная среда как религии, так и философии. Значит, категорический отказ от источника неизбежно приведет к трагедии философии в ее секуляризированном виде. Ведь философия нуждается в своем обосновании, и это обоснование, по Булгакову, дает ей только область внерационального.

В-четвертых, в соответствии с христианской (православной) традицией они рассматривали смысл жизни в контексте благодатного труда и хозяйствования. Среди многих заветов преподобного Серафима Саровского есть завет об этой общине, т. е. завет о труде, о его спасительной силе и предназначении. Затем этот завет раскрывался и продолжает раскрываться русской мыслью – и в «Философии хозяйства» Булгакова, и в типологии деятельности о. Павла Флоренского и т. д. То есть речь идет о деятельности как спасительной силе, не обреченности, а позванности и призванности.

Н. Бердяев не случайно называл советский труд, советскую деятельность безблагодатной аскезой именно из-за обреченности этого труда, часто принудительного. Как бы ответом и продолжением мысли Бердяева является строка из О. Мандельштама: «Есть блуд труда, и он у нас в крови». Как не созвучно это с православной традицией! «Не делами оправдывается человек, а верой» – говорит апостол Павел. «Вера без дела мертва», – прибавляет к этому апостол Иаков.

По отношению к смысложизненным ориентациям русский религиозный мыслитель начала XX века В. Марцинковский выделял 4 группы людей:

1. Люди первой группы стараются не думать о «проклятом вопросе» смысла жизни. Их единственное желание – уйти от докучной неразрешимой думы, забыться теми или иными средствами (наркотики, алкоголь и т. п.).

2. Люди из второй группы – те, кто переделывает жизнь внешними способами – путем либо реформ, либо насильственных мер, переворотов, революций. Они не видят смысла в жизни такой, какая она есть, и стремятся предписать, придать и даже навязать ей свой вымышленный, надуманный, а подчас и рациональный смысл. «В Москве, в годы революции, – пишет В. Марцинковский, – я спрашивал ее борцов: „Зачем живет человек?“ „Чтобы бороться!“ – отвечали мне. „А зачем бороться?“ – „Чтобы жить!“»

3. К третьей группе относятся люди, которые, отчаявшись в поисках истинного смысла бытия, уходят из жизни.

4. Четвертая группа – это люди, нашедшие религиозный смысл жизни.

По В. Марцинковскому, люди, относящиеся к первым трем категориям, – это те, кто пытается искать смысл жизни в области обыденно-психологической, и отчаяние толкает их на те или иные поступки, руководит тем или иным поведением.

Таким образом, согласно натуралистической (атеистической, агностической и т. д.) философии смысл жизни человека заключается в том, чтобы полностью реализовать свое биологическое предназначение, социальные установки и личностные устремления ради существования себя, близких себе и вообще своего биологического вида. Такое понимание мало отличает смысл нашей жизни от смысла существования других животных и никак не может быть удовлетворительным и полным, поскольку исключает или недооценивает важнейшее сущностное свойство человека – духовность. Кроме того, понимание смысла жизни «ради самой жизни» зачастую подводит к осознанию абсурдности жизни со всеми вытекающими из этого последствиями. Следовательно, подобная философия представляет собой тупиковый путь поиска смысла жизни как предназначения.

Субъективно же ориентированная скептическая философия, представленная волюнтаризмом и пессимизмом (А. Шопенгауэр, Ф. Ницше), а также экзистенциализмом (Ж. – П. Сартр, А. Камю), по существу, обессмысливает сам вопрос о смысле жизни.

И только философы, признающие и высоко ценящие духовную жизнь человека, которую они считают производной, прежде всего, от отношения человека к Абсолютному бытию, к тому, что выше человеческого Я, указывают логику «безтупикового» поиска смысла жизни (Г. Сковорода, В. Соловьев, Е. Трубецкой, Н. Бердяев и др.).

* * *