Смытые волной

Лицо бедной свекрови на глазах стало заливаться пунцовыми пятнами.

– Так Миша говорит, что там все воруют и очень опасно.

– Сонечка, жить тоже опасно, но люди продолжают жить. Я ничем противоправным заниматься не собираюсь, можете не волноваться, и Миша пусть напрасно не нервничает. Сейчас я жду звонка от одного мужчины, он может решить мою судьбу. – Увидев, как опять бледнеет моя свекровь, тут же добавила: – И Мишину тоже.

Свекровь моя разрыдалась. Я обняла ее:

– Вы чего? Господи, вы меня опять не так поняли. Сонечка, вашего сына, моего мужа я люблю и по собственной воле никогда с ним не расстанусь. Можете быть уверены.

Свекровь вытерла фартуком лицо, укоризненно посмотрела на меня.

– У меня теперь двое детей – ты и Миша, и разницы никакой нет, вот так-то. Иди блинчики кушать. И можешь мне «ты» говорить, а не выкать, и мама я тебе, как и твоя мама.

Уже в дверях свекровь развернулась и, одарив меня сверкающей улыбкой, предложила:

– Вечером рванем в театр Маяковского? У Мишки хоккей, поздно сегодня будет, а мы с тобой, как ты говоришь, сгоняем на блядофорд.

Вот это свекровь, я понимаю, чтобы когда-нибудь в жизни я могла такое услышать от собственной мамы, о бабке я вообще молчу. Даже с родной сестрой у меня в отношениях пожизненно, сколько себя помню, была непреодолимая дистанция в поведении, поступках и в речи особенно. Когда в моей речи дома проскакивало случайно что-то подобное, то в детстве я получала шлепок по губам, а когда стала постарше, то сестра морщилась, брезгливо на меня смотрела и, обращаясь к маме или бабушке, спрашивала:

– Откуда у нас так Коганкой или Кагатами завоняло?

До самого вечера я готовила свой доклад, как объяснительную записку, о хозяйственной деятельности по тем данным, которые выбрала в конторе. Затем по всем показателям и в целом по работе конторы обозначила вопросы первоочередные и дальнейшую деятельность конторы в виде рацпредложений или скорее напоминающие их, как бы я на месте руководства поступала по тому или другому вопросу. Я даже не заметила, как день пролетел, что свекровь успела сбегать по магазинам и приготовила на первое щи, на второе тефтели и отварила к ним гречневую кашу.

Она не мешала мне; только когда я уже убрала все со стола и посмотрела на часы, тогда поняла, что я, получается, обманула ее, в театр мы опоздали. Свекровь тихо сидела на кухне, перебирая оставшуюся гречку. Даже голову не подняла, когда я зашла. Обиделась. Я подошла сзади тихо, обняла ее, прижавшись, поцеловала в щечку и, назвав мамой, попросила прощенья.

– Мама, я так жрать хочу, такие запахи, ты прости меня, я увлеклась.

Мы с ней поужинали, она призналась, что несколько раз заходила в комнату, пыталась со мной заговорить, но я не поднимала головы.

– Что ты там все писала и бурчала?

– Сонечка, я не слышала, честное слово. Я просто разбиралась, что там творится, что к чему, стоит ли ввязываться.

Свекровь схватила меня за обе руки.

– Не ходи туда на работу, Миша боится за тебя, я теперь тоже. Устроишься где-нибудь, в Москве все устраиваются, спешить некуда. Миша, слава богу, хорошо зарабатывает, я еще работаю, у вас денег не прошу, а наоборот, все покупаю. Осмотрись, а там видно будет.

На следующий день первой отзвонилась Раечка, пользуясь случаем, что все клюхи разбежались кто куда и в кабинете никого нет, мы с ней обо всем переговорили. Она предложила мне талоны на заказы забрать себе, потому что ей они не нужны, да и ехать лишний раз в субботу в Москву ни за что на свете. Пришлось подскочить к ней, встретились у цирка, она, как всегда, спешила, только попросила из заказа конфет, печенье и курицу. В понедельник с утра раздался долгожданный звонок: Новожилов Владислав Дмитриевич. Он быстро и сумбурно пытался выразить свое негодование по поводу моего длительного молчания, потом разразился тирадой, что мы не в бирюльки играем.

– Соглашаетесь на работу – милости просим, а на нет и суда нет.

– Владислав Дмитриевич, я время напрасно не теряла, насколько смогла, изучила материально-техническое и экономическое положение базы, извините, конторы. Сама хотела вам предложить встретиться, но были выходные.

– А в нашей работе, да будет вам известно, выходных не бывает. Люди кушать хотят каждый день, и наша задача, священная обязанность их обеспечить.

– Владислав Дмитриевич, я в курсе, мне не нужно об этом говорить, тем более агитировать. Я готовилась к нашей встрече. Когда вы можете меня принять, да так, чтобы нам с вами никто не мешал?

На другом конце провода я почувствовала замешательство. Я сама поняла, что не совсем правильно сформулировала мотив встречи. И добавила:

– Я подготовила материал по Ленинской конторе со своими предложениями и думаю с вами это обсудить. Народ, как в прошлый раз, собирать ни к чему, не дадут вам вникнуть, будут отвлекать. Надеюсь, вы меня поняли правильно.

Через пару минут молчания, которое мне показалось вечностью, встреча была назначена на следующий день, за час до начала рабочего дня.

Мой муж даже тарахтеть на машинке перестал.

– Детка, кому это ты в таком тоне свидание назначила?