Смытые волной

– Я хорошо знала, что там внутри творилось, мы же фактически на территории колхоза жили, а бабушка моя на него всю жизнь прокорячилась, – Наталья плеснула в рюмку коньячку сначала мне, потом себе. – В цехах одно жулье ошивалось. Такие дела делали, только так. Всех своих родичей, даже младых детей-бездельников пристроили на сдельную оплату. А бабуле за двенадцать часов ежедневно, без выходных и праздниклов, всего семьдесят рублей в месяц выписывали. Подлюки. Но, сволочи, деловые, носами своими длинными чуяли, на чем можно прилично наварить, или действительно мозги такие им сам господь бог дал.

Цеховики Макару Посмитному, – продолжала Наталья, – безбедную жизнь устроили. Не урожаем, сельхозпроизводство было только прикрытием. Едва курортный сезон кончался, а они уже на всех парах гнали моду на новый сезон. То чемоданчики модные, потом большие портфели. А бижутерии сколько, разных шпилек, заколок, обручей. А пуговиц и пряжек для ремней и сумок? До черта всего. Чего только не придумывали. Моряки привезут что-нибудь симпатичное, эти моментально перехватывают – и полный вперед. Весь Привоз в сарафанах и тапочках, плавках и купальниках, из говна лудили, на один раз надеть, приезжие и такого не видели, все улетало.

Представляешь, каково бабуле было смотреть, как ушлые ребята, деньги, как говорят, из воздуха делали. Я тоже уже кое-что соображала, но бабуля старалась отгородить меня от всего этого:

«Не вздумай сюда соваться, пробивайся в люди у себя на фабрике, мы честно должны жить».

А целлофановые сумки с Аллой Пугачевой помнишь, и с этим… Леонтьевым, с Ротару? – Наталья налила мне коньяку. – Так вот, напихают в них помидоров с картошкой и рыбой, морды на бумаге под целлофаном скорчатся, все в подтеках. Правда, один раз лоханулись, вперли портрет Джины Лоллобриджиды с сиськами и Софи Лорен. Товар, что называется, в улет, нарасхват. Приезжие по сотне штук в свои мухосрански перли, для подарков, сувениров, а то и просто повыпендриваться.

– Ну и что, если у них дома не купишь.

– А то, что одесские бабы умудрились в круиз попереться с этими сумками. Как выползли с ними в Италии, в Генуе или в Неаполе… Запрет же, лицензию нужно иметь и согласие этих звезд. Такой скандал поднялся! За одну ночь все в колхозе позакрывали. На время попритихли, пережидали, барыши подсчитывали, карманы пухли от денег. А потом опять разошлись на полную катушку. И им все можно. Я тебя прошу, там, наверху, все знают и покрывают, дележка идет, а так попробуй столько честно заработать. Кто ж руку поднимет на знаменитого героя, он же гордость Одессы, всей страны гордость.

Наталья поднялась из-за стола, подошла к окну и настежь распахнула его. Свежий теплый ветер вихрем ворвался в комнату и обласкивал стены с картинами неизвестных мне художников. Большей частью это были пейзажи и красивые уголки Одессы в неожиданном ракурсе.

– Друзья дарят, – пояснила Наталья, заметив мое любопытство. – Вот эту – закат на море – на работе преподнесли в день рождения. А ты, Оля, вроде в детстве рисовала?

– Было дело. Дурочка, забросила. И музыку тоже. Все забросила с этой чертовой работой. В театре уже года два не была.

– Ой, борщ уже скипел, – она снова удалилась на кухню и вернулась с кастрюлей, двумя тарелками, чесночком и буханкой украинского хлеба. – Тарелку осилишь?

Я кивнула головой, захотелось горячего, на сухомятке уже два дня.

Мы смачно уплетали борщ, он действительно оказался очень вкусным, приправленный разной зеленью, откусывали по дольке от головки чеснока, не боясь запаха, не целоваться же нам сегодня. Солнечный напиток взбодрил, отогрел наши раненые души, и язычок развязался. Болтали на разные отвлеченные темы, даже вспомнили человека, в честь которого торт с коньячком, который мы попивали, назвали. Что ему плохо у себя жилось, Париж такой величавый, зачем его засосало в Россию, вот выходит: один француз все рушил, дыма от Москвы горящей наглотался, едва ноги отмороженные унес, а другой, Дюк Ришелье, нашу Одессу как отстроил, красавица не хуже Парижа. Так и продолжали бы, пока Наталья не стала рассказывать, что в ее розничном комбинате сегодня семь ваканский на директоров. Пожалуйста, идите, с высшим образованием, средним, даже без образования, милости просим. Так не идут. А кто пойдет, если охоту начали на плодоовощную торговлю, вся Одесса об этом талдычит.