Смыжи

Несколько раз стены оказывались прозрачными, тогда Андрей с интересом всматривался в чужую жизнь. Когда хозяева находились дома, пусть даже невидимые, или хотя бы подразумевалось, что они могут быть дома, разглядывать было невежливо, но сейчас это стало заданием. В душе проснулись заглушенные воспитанием темные струнки. Беспардонно глядеть в чужие спальни было стыдно, но это волновало и будоражило, особенно если представить, что исчезнувшие хозяева могут проявиться из небытия именно в этот миг. Наверное, в прежние времена, когда существовали разведывательные службы, а про поток еще не слышали, в шпионы шли просто от жажды знаний и для утоления любопытства.

Родись Андрей в те века, информационный голод обязательно толкнул бы его на какую-нибудь авантюру – отправиться за тридевять непохожих друг на друга земель с шашкой наголо или с тайной миссией в логово врага…

Времена изменились, но люди остались теми же. Андрей, невзирая на разность эпох, все же оказался в логове врага с шашкой наголо. Плохо, что враг затаился, и неизвестно даже, как он выглядит. В прежние века, чтобы увидеть врага своей планеты, достаточно было посмотреть в зеркало. С тех пор люди помирились с природой, лучшее тому подтверждение и признак правильности выбранного направления – слившиеся с пейзажем темные купола, вдоль которых двигались Андрей и Милица.

Каждый дом нес отпечаток характера своих хозяев, рассказывал об их увлечениях. Например, в доме Юли Потаниной между цветов лежал выщербленный, потемневший от времени, бронзовый акинак – древнее оружие скифов. При взгляде на меч дополненная реальность показывала, как Юля лично нашла его в путешествии по городам Боспорского царства.

Кстати, это прямое свидетельство, что здесь живет единица. Нули не путешествуют, они считают бессмысленным ехать, чтобы увидеть, потому что можно не ехать, и все равно увидеть и ощутить.

Понять, в чем разница между реальным «увидеть» и виртуальным, может только единица, эта разница как между «смотреть» и «видеть». Глухой не оценит музыки Моцарта, симфонический оркестр для него – театр пантомимы, однообразной и неинтересной.

А еще рядом с кроватью стояли шахматы – еще один показатель, что хозяйка – единица. Нулям шахматы неинтересны, это долго и скучно, нет зрелища или действий.

Вспомнилась связанная с двоичной системой детская игра. Андрей оглянулся на шедшую рядом Милицу. Она, видимо, погрузилась в мысли об исчезнувших соседях, которые пусть и исчезли, но в этот миг могли находиться где-нибудь рядом, в этом мире или потустороннем, в нашем времени или другом, соседнем или непредставимо далеком.

Андрей отвлек ее от тяжелых, неприятных, а то и скорбных раздумий:

– Посмотри на эти го-гры.

Он вывел из потока три картинки. Предложенный ряд знаменитостей составляли известные художники современности, последователи более ранних Цугухары Фудзиты, Энди Уорхолла и Люсиана Фрейда. Каждый представлял собственное направление, восхищался творчеством своего кумира и прославлял его работы в своих.

– Сколько пальцев я показываю за спиной? – спросил Андрей.

Правую руку он завел за спину, чтобы Милица не увидела раскрытую пятерню.

Милица смотрела на го-гры через очки. Даже если она никого не узнала, поток рассказал ей, кто есть кто.

– Все трое были продолжателями дела художников, которые умерли в двадцатом веке. – Милица задумалась. Или штудировала поток теперь уже на поиск соответствий и отличительных особенностей. Сосредоточенность на лице сменилась улыбкой, взор засиял:

– Эти художники – единица, ноль и единица по двоичной системе. Ответ – пять!

Надо же, сообразила. То, что выглядит как сто один, действительно означает пятерку, бинарный код записывает числа только нулями и единицами, и ноль – это ноль, единица – один, двойка – один ноль, тройка – один-один, четверка – один-ноль-ноль, пятерка – один-ноль-один и так далее.

– Довелось играть или нашла решение в потоке?

– Догадалась.

Игра немного отвлекла. Милица поняла причину, и в брошенном на Андрея взгляде мелькнула благодарность.

Около некоторых домов росли кусты с налитыми соком ягодами и благоухающими цветами, другие прятались в тени деревьев, третьи подставили лысые макушки бездонному небу и глядели на окружающий мир как бы свысока, возвышаясь над ландшафтом, но оставаясь частью природы. Дома были живыми, и растения были живыми, и сонно выглядывавшие из насестов птерики, и змеи в траве, и тихо шуршавшие где-то мыши, а ощущение чего-то мертвого, пугающе-сверхъестественного, не от мира сего и с чуждой моралью (если ему, этому неведомому существу или обладавшему необъяснимым разумом предмету, свойственна мораль) не отпускало. Пустота – гнетущая, опасная – не выглядела пустой, в ней пряталось нечто невидимое и недоброе.

Когда солнце окончательно спряталось за горизонтом, Андрей с Милицей остановились перед ее домом.

– Спокойной ночи, – пожелал Андрей.

– Как же хочется надеяться, что она действительно будет спокойной, и вчерашний кошмар не повторится.

– Лучше бы наоборот. Наша задача – пробудить возможное зло.

Ну и ляпнул. От сказанного пробрала дрожь.