Смыжи

А во сне – поступила. Почему?

Знала, что это сон. Только поэтому.

Воспоминание о ночном сумасшествии навело на странные мысли. Что, если кто-то влез в сознание и теперь манипулирует теми, кто оказался в поселке? У Милицы – сны, у Андрея – привидения в окне.

Собственно, к движущимся фигурам, которых не видит техника, относятся оба явления. «Пока не выясним, что именно ты видел, пусть остается привидением», – сказала Милица. Андрея тоже смущало слово «привидение». Здравый смысл говорил, что привидений не существует, это продукт фантазии, востребованный литературой и визуальным искусством. Но что-то мистическое витало в воздухе.

Как на возможную причину, внутренний голос указывал на Вадима Геннадьевича. Мог ли Чайкин создать неких смыжей – живых существ с разумом или его зачатком по принципу птерика, заврюши или немешарика? Мог. Вадим Геннадьевич – такой человек, что он все сможет, если дать ему время и ресурсы.

Вспомнилась нашумевшая история. Недавно один «темный» – человек с несовременными взглядами – задумал незаконный опыт. Любые расчеты можно сделать в голове, на бумаге или в потоке. Первые два варианта по сравнению с третьим – как велосипед рядом с ракетой. Естественно, незадачливый экспериментатор воспользовался техникой. Алгоритмы потока вычислили его, и чрезвычайщики предотвратили нежелательные для человечества последствия еще на стадии идеи.

А можно ли довести дело до конца так, чтобы об этом не узнали?

Хороший вопрос. Будь на него положительный ответ, Милица поклялась бы, что концы истории нужно искать в работах Чайкина. Практика утверждала обратное, в результате мысли шарахались от инопланетного вторжения до веры в привидения.

Сверху донесся клекот, затем резкий каркающий вопль. Над головой птерик разевал пасть с граблями мелких зубов – это он так улыбался.

Теперь глаза глядели на модифицированное существо в опаской: а если и птерик что-нибудь отчебучит? Немешарики тоже казались безопасными, но чрезвычайный блок уверен – угроза существует. Нет причин не верить чрезвычайщикам, безопасность – их профессия.

Прибывший на птерике Мишка не стал спускаться, он приветственно махнул рукой и приземлился неподалеку, у своего бывшего дома.

Его комната беспрепятственно открылась. Признала хозяина. Открылись так же гостиная, где семья собиралась вместе, и оранжерея.

А комната родителей с исчезнувшей Раисой Прохоровной отделилась от остальной части немешарика и осталась непроницаемой.

***

– Мне поручили первым делом узнать, пропустит ли дом бывшего жильца, члена семьи, – объяснил Мишка.

Он пригласил Милицу и Андрея к себе и потчевал чаем с тортом по рецепту Максима Максимовича – украшенные водорослями и политые соком взбитые сладости таяли на глазах, поедать растворявшееся на воздухе яство требовалось ускоренным темпом, пока шедевр кулинарии не превратился в безумную смесь ингредиентов, ни формой, ни вкусом не напоминавших гениально сотворенное из них лакомство.

Андрей разогнал мышей новым пугачом, Милица переоделась в чистое и сухое, теперь они сидели за столом профессорского дома и ели торт.

Обстановке встречи старых знакомых настроение не соответствовало. Тусклый взгляд Андрея не отрывался от пола, Милица не знала, чем помочь, и просто ждала, пока что-то прояснится, Мишка бездумно раскачивался, его глаза то и дело косились на отделившуюся родительскую спальню.

Андрей только что поведал о причинах змеиного нашествия.

– Обычный природный дисбаланс, – рассказал он. – Живые дома создали мышам комфортные условия, а от обилия мышей, своей природной пищи, расплодились змеи. Уменьшить их поголовье можно тремя путями. Первый – кардинальный, но уничтожение давно не считается приемлемым, если нет прямой угрозы человеку. Второй – резкое снижение количества пищи, но это, опять же, уничтожение. Третий – разведение в ореоле размножившейся популяции естественных врагов этих животных. Для змей это, например, ежи. Стоит завезти сюда сотню ежиков, и вскоре природный баланс выровняется.

Все оказалось просто и неинтересно. Обидно было расставаться с щекочущими нервы версиями о привидениях и пришельцах – повелителях змей.

Сейчас Мишка тихим голосом повествовал о своей жизни за прошедшее время:

– Коммуна развалилась. С идеей колонии покончили еще раньше. Нули не брали на себя ответственность, ведь мы не организаторы; а единицы обзывали идею глупостью и смеялись. Наверное, в правительстве понимали, что идея обречена изначально, потому и разрешили по принципу «чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало». Обидно понимать, насколько был глупым.

За прошедший с последней встречи год Мишкино лицо посерьезнело, четко очерченные скулы, как у Раисы Прохоровны, стали чуть массивнее, белая кожа – бледнее, зеленые глаза – ярче. Прежняя короткая стрижка сменилась длинными волосами, собранными на затылке в хвост – на манер, как носил Максим Максимович.

      Мишка покачал головой: