Снабженец

Кино моя жена смотрела в первый раз. Футуршок, конечно присутствовал. Но что меня поразило - поохав, поахав, даже всплакнув в некоторых местах, просила показать снова. Узнав, что именно она хочет посмотреть второй раз, повторил ей некоторые сцены из фильма.

А потом она пошла к себе в купе, и весь остальной вечер увлечен строчила что-то на ««зингере»».

Блин, теперь придется еще и семейным киномехаником работать. Открыл ящик Пандоры.

Надел свой зимний камуфляж и поехал на ««патрике»» к Тарабрину в имение. С кем еще тут мне посоветоваться? Хотя у Тарабрина свои тараканы в голове толпами бегают по странным трассам.

- Оно тебе надо? - спросил проводник, выслушав меня. - Теперь все... У баб, сам знаешь, удержу нет, если вожжа под хвост попала. Надо было точнее мне время возвращения высчитывать.

- Причём тут время? Она так на мой загар так отреагировала. А в принципе это не самая моя большая проблема. Со своей бабой я сам разберусь. Ты мне скажи - как ты народ в других временах вербуешь к переселению сюда?

- А тебе народа мало? - покачал головой Тарабрин.

- Нужного мне - мало, - ответил я. - Спецы нужны. А у тебя тут таких нет.

- Ощутил, значит, зуд в лапочках, - с укоризной высказался Иван Степанович. - Прогрессором себя почувствовал. А то, что народ к прогрессу должен быть готов внутри себя, не подумал? Навязанный прогресс им отвергается. Не по отчине он и не по дедине. И вообще не от справедливости. Я тут десять лет тяжелый плуг отвальный внедрял. А они всё соху ладили. Потому как за плуг надо было хоть в рассрочку, но расплачиваться, а соху мужик и сам сделает. Только сошник у кузнеца закажет. Потом дошло до них, что с плугом урожаи больше. Доктору да повитухе крестьянин заплатит - это он понимает, что здоровье не казённое. А к ветеринару уже посмотрит - звать или ну его... сама скотина очухается. Чтобы детей попы читать-считать учили, сколько времени в их головы это вбивать пришлось. Молитвословы для того раздавал бесплатно в каждую семью. Через слово божие вбивал такую надобность. Чтобы дети им молитвы читали. А тебе, небось, тракториста подавай. Или того хуже - вертолётчика.

Помолчал немного, посмотрел на меня пристально и продолжил.

- Я и так тебе людишек отбираю, что в моих общинах приживаются с трудом. Тех, что хотят странного, а в пасечники не годятся. Но и таких, прежде чем к чему-то приставлять, тоже учить надо, а учить надо с детства, пока мальцы. А не орясину, у которого только гульки с девками уже на уме. Да что говорить...

Махнул он рукой и встал из-за стола.

- Выпьешь со мной, Митрий?

- Выпью, - ответил я с охотой.

Тарабринские ««девки»», как ждали ефрейторской отмашки, моментом поставили на стол квашеную капусту, солёные огурцы, маринованный чеснок, черный хлеб, сало, и осетровый балык холодного копчения.

Водку Тарабрин сам принес. Шустовскую. Холодную. Видно, в неотапливаемых сенях держал. Толстого льда на реке тут не образуется, так - корочка. Ледник не сделать.

- Ну, за прогресс, будь он неладен, - провозгласил проводник свой тост и опрокинул стопку залпом.

Я последовал его примеру.

Когда бутылка показала дно, Тарабрин наконец-то разразился исповедью.

- Ты думаешь, что я замшелый консерватор? Отнюдь. Я очень даже за прогресс. Но... обломался я ещё на дедах их, как наивный народоволец с листовками против царя, - Иван Степанович махнул рукой куда-то. - Не приемлют. Хоть кол им на голове теши. А к бесплатному привыкают быстро. Первый раз, в ножки кланяясь, благодарят, а третий - уже требуют. Вроде как должен уже и обязан. А не дашь, так плохой. Три поколения этих людей у меня ушло, чтобы хоть какие-то рыночные отношения среди них наладить. То, что артели каменщиков уже не отхожий промысел, а профессия, то заслуга моя. А вот с плотниками так уже не выходит - тут каждый сам с усам топориком поиграть по деревяшке. Хоть криво, но зато денег никому не платить.

Разлил остатки по стопарикам.

- Вздрогнули, - сказал я тост.

- Вздрогнули, - согласился со мной Тарабрин.

Закусили плотненько горячей ухой, неожиданно появившейся на столе в чугунке.

- Только кузнецы да гончары изначально признавались пахарями за отдельные от крестьянства профессии. Еще бондари. Хорошую кадушку сладить - искусство. Тем паче - бочку. Но и тем приходилось свой надел пахать, потому что ремесло не кормило. Точнее - кормило, но мало. Та же соль - зимний отхожий промысел, хотя летом ее выпаривать проще, но летом им некогда, летом у них полевые работы, а это святое. Только недавно деды вбили в их бестолковки, что соль крестьянин всегда покупал. За деньги. И это была хорошая соль, а не то говно, что они зимой наковыряют на озере. Уже готовы соль покупать, как мёд покупают, но нет ее. Хорошей. Посылал я экспедиции на Малый Сиваш к Евпатории - нет ещё того лимана. И в Большом Сиваше пока нормальный пресный залив да грязевое болото.

- А деньги как внедрил?